Вэру пытался защитить девушек, но что может простой селянин против двух обученных воинов. Он первым и пал. А потом звери накинулись на Сиху. Та просила, чтоб не трогали сестренку, молила, обещала быть послушной. Но почуявшие кровь оборотни уже мало что понимали и не могли бороться с инстинктами.

Сирил случайно оказался в тех краях. Сбился с дороги, свернул не туда. А потом стало уже не до этого. Домик находился на отшибе и первым попался на глаза. Звуки борьбы и женские крики усталый путник различил сразу, и поспешил на помощь.

Оборотни не выжили. Но Сирил был недоволен. Смерть преступников казалась слишком легким наказанием после содеянного.

Сиху тоже не удалось спасти. Из последних сил истерзанная девушка подползла к мужу и сжала своими окровавленными пальцами его застывшую холодную ладонь. Ей больше незачем было жить. Преждевременные схватки скрутили, согнули избитое тело. И маленькая душа последовала за отцом. А спустя несколько минут и мать.

В Иоки жизнь еще теплилась. Она, потеряв сознание, не видела умирающей сестры, не слышала ее прощальных слов и горячей мольбы, спасти хотя бы младшенькую. А у Сирила, бывшего военного, повидавшего сотни трупов, сотни смертей, реки крови… сжималось сердце. Бывалый вояка без содрогания не мог смотреть на израненные тела.

Дрожащими руками завернул в свой плащ и, подхватив на руки бедняжку, поспешил в деревню. Там точно найдется тот, кто поможет.

***

– Я уехала с ним. В деревне меня больше ничто не держало. А дом… дом сожгла. Находиться в нем не было сил. Как и видеть свежие холмики у кромки леса.

Я, побледнев, уцепилась пальцами в столешницу. Остекленевший взгляд Иоки пугал, переворачивал все внутри, замораживая душу.

– Я ведь прикосновения мужчин не выносила, – сказала Иоки со странной глухотой в голосе. Будто бы не она это говорила, а эхо в темной пещере. – Даже когда вышла за него замуж. Не любила вначале. Просто привязалась. Мне было страшно и одиноко, а он согревал своей добротой. Заботился обо мне. Как маленькую нянчил. С ложечки кормил, ухаживал пока я… пока лечили меня… Все, что хотела, исполнял. И я подумала, почему нет.

– А теперь? – взгляд невольно скользнул на кругленький, как тыковка живот.

– О, теперь, я жизни без него не представляю, – девушка мягко улыбнулась. Пустота, затаившаяся в ее глазах, понемногу исчезала. – И без наших малышей. Все осталось в прошлом… Я перестала оглядываться и смотрю вперед.

Я отодвинула тарелку в сторону. В голове не укладывались эти ужасы. Смотрела на Иоки, на то, как она беззаботно вгрызлась в яблоко, в ее сияющие счастливые глаза, и поверить не могла, что эта девушка пережила настоящий ужас.

– Не печалься, Аиэль, – она внезапно взяла меня за руку. – Все минулось. Моя жизнь теперь наполнена любовью и теплом. Мой муж самый лучший в мире. У нас двое чудесных сыновей, и скоро появится доченька. И у тебя все тоже будет хорошо.

– Надеюсь, – я потупила взор, уставилась на свои крепко стиснутые кулаки и с силой заставила разжать пальцы.

Если моя задумка удастся, то вполне возможно, что будет так, как пророчит Иоки. Даже прикрыла веки, пытаясь представить свое счастье. Хорошо бы домик где-то на берегу озера. Чтоб ясным летним утром из воды поднимался туман. И птицы пели звонко и заливисто. А травы пахли так сладко, что хотелось ложками есть этот воздух. Да, пожалуй, в таком месте я могла бы быть счастливой. Наедине с собой.

Я бы рисовала целые дни напролет. И никто не называл бы мои картины мазней, не кидал в камин рисунки, не высмеивал, не унижал.