Это я сейчас так спокойно об этом говорю. А тогда был ад, реально жить не хотелось. Эти журналюги и блогеры меня доставали днём и ночью. Статьями и видео про мой вопиющий непрофессионализм пестрел весь интернет. От официальных сайтов СМИ до Тик Тока. Я несколько месяцев сидела на антидепрессантах, боялась на улицу высунуться. В разговорах по телефону и публичных выступлениях обдумывала каждое слово, потому что всё оборачивалось против меня. А Алексей всё капал на мозги: зачем тебе это надо, сколько можно терпеть, увольняйся.

Но и тут я упрямилась. Теперь уже из принципа хотелось доказать, что Ксения Тихонова – хороший руководитель. На этих журналюг я подала в суд за клевету. Все три иска выиграла. Они напечатали опровержение, но имидж уже был подпорчен конкретно.

А финальным аккордом в этой истории стало самоубийство пациента, о котором я вам рассказывала. Бесконечные допросы в прокуратуре и следственном комитете, уговоры во всём сознаться, признать вину...

Лёша меня утешал, вытирал слёзы, говорил, что всё будет хорошо, мы обязательно выкарабкаемся. Он сам занимался выбором адвоката. У меня на это просто не было сил. Меня все уверяли, что всё идёт по плану. Что дело не сложное, что, если признать вину, максимум, что мне грозит – это исправработы. И я повелась. Не стала проверять, обращаться к другому юристу. Да разве я могла подумать, что родной муж может так подставить?

Приговор стал для меня шоком. Меня на два года лишили возможности заниматься тем, что я любила больше всего на свете – лечить людей.

Я в полубессознательном состоянии вышла из зала суда. Алексей оставил меня с адвокатом, а сам сказал, что пойдёт переговорить с судьёй. Защитничек отошёл поболтать по телефону, а я побрела вслед за мужем. Он меня не заметил. Дверь в кабинет судьи была приоткрыта, и я увидела, как он благодарит её и передаёт пухлый конверт.

Предполагаю, что устроившие травлю журналисты и блогеры тоже были проплачены моей, так сказать, второй половинкой.

24. 24. Роман. Моя стихия.

Роман в полной тишине пристально смотрел на Ксению, переваривая полученную информацию. Она устало закрыла глаза и спрятала лицо в ладони. Такая сильная и одновременно беззащитная... Этим жестом опять отгородилась, укрылась от окружающего мира. Как может, держит оборону. Совсем одна.

Так не должно быть... Господи, почему такие женщины достаются каким-то моральным уродам, которые даже не понимают, каким сокровищем они обладают? Хочется защитить. Подойти, обнять крепко-крепко, прижать к груди, погладить по голове, успокоить как ребёнка. Дать понять, что больше не одна.

Только нельзя. Жалость к своей персоне она категорически не приемлет. Гордая. Сама себя не щадит и другим не даёт. Такая никогда не покажет слабость, не уронит ни слезинки. Внутри сердце будет рваться на клочки, а она рассмеётся в лицо. А если вдруг позволит себе при тебе разрыдаться – считай за величайшую честь. Значит, ты действительно стал ей близок.

Первым тишину нарушил Юрий:

– Дааааа, с таким любящим мужем никаких врагов не надо... И, главное, как извращённо, по-садистски... Несколько месяцев морально прессовал... Ксюш, у тебя не нервы, а стальные канаты... Я бы, наверное, не выдержал...

Роман нахмурил брови, что-то прикидывая:

– А почему ты не пыталась обжаловать приговор?

Ксения равнодушно пожала плечами:

– А смысл? Алексей подкупил этот суд, та же картина была бы и в следующей инстанции... После того, что он устроил, я не собиралась больше с ним жить. Мне не было резона возвращаться на работу. Всё равно после развода планировала уехать из города.