— Твои проблемы! — пожал плечами бастард, подкинув золотишко и поймав его налету, зажав в кулак. — Подбросишь в первые кусты слева от ворот. Понял? — в его глазах светилась ирония. Жадненьких людишек видно сразу. Фет из таких, что мать родную удавят за медяк.

— Понял, — облизнулся Остин, и осторожно выглянул из-за угла, проверяя, не подслушивает ли кто их разговор.

Кулак разжался, и маркиз быстро смел монету с руки. Габриэль же, насвистывая веселую мелодию, пошел догонять остальных…

— Интересно, что задумал ублюдок? — прошипел маркиз, почесав свой парик, который тут же съехал набок. Опомнившись, Остин его поправил, подергав за концы «волос». Спрятал монету в карман и посеменил, натягивая на себя придурковатый вид.

Солнце скрылось за горизонтом, отнимая надежду на теплую постель и отдых. От сгустившихся сумерек тянуло могильным холодом. Массивные ворота раскрывались нарочито медленно, жутко скрипя, будто шакал повизгивал. Вспыхнули фонари по бокам, освещая площадку, на которой находились двенадцать участников, стараясь не стоять к друг другу слишком близко. Привратник, облаченный в черный мундир гвардейца, поднял колотушку и ударил в гонг.

— Сука! У меня и так башка трещит после вчерашнего! — прорычал Габриэль. Не он один схватился за голову, зажав уши, чтобы не оглохнуть.

Клавдия первая рванула в ближайшие заросли, протяжно вереща: «А-а-а-а!». За ней бросились врассыпную остальные приговоренные к смертельному турниру.