Комната девочки утопает в роскоши: балдахин из розового шелка, игрушки из слоновой кости, куклы в бархатных платьях. Но я игнорирую эту раздражающую роскошь, меня интересует только правда. Делла ведь могла и соврать, чтобы усыпить мою бдительность.

— Селина, — осторожно зову я, присаживаясь на край кровати.

Девочка еще не встала и сейчас смотрит на меня с удивлением, распахнув огромные голубые глаза. В них читается холодность, совершенно неуместная на детском лице.

— Леди Надин? — голос тихий, неуверенный.

— Да, солнышко. Как ты себя чувствуешь?

Включаю профессиональный режим, стараясь не выдать волнения. Осторожно касаюсь ее лба — температуры нет, но кожа какая-то бледная, восковая.

— Селина, а что именно у тебя болит? Алиса говорила мне, что ты нездорова.

— У меня больные почки, — послушно отвечает девочка. — Алиса сказала, что это врожденное. Поэтому я должна лежать в постели и слушаться ее.

Почки? Я хмурюсь. При врожденных заболеваниях почек симптомы очень специфические.

— А что именно у тебя болит?

— Спина. И мне нельзя много воды.

— Покажи, где болит спина.

Селина указывает на поясницу. Я осторожно прощупываю область почек — никакого увеличения, никакой болезненности.

— Селина, а часто ли ты ходишь в туалет?

Девочка краснеет.

— Алиса сказала, что нельзя об этом говорить.

— Со мной можно. Я целитель.

— Обычно. Не часто и не редко, — Селина не понимает, что я от нее хочу и хмурится. Легкое раздражение пробегает по ее лицу.

— А цвет... э-э... мочи какой?

— Желтый. Обычный.

— Селина, давай я тебя немного осмотрю, хорошо?

Она послушно кивает. Я аккуратно ощупываю ее живот — почки не увеличены, мочевой пузырь не переполнен. Проверяю, нет ли отеков на ногах — их тоже нет.

Зато замечаю другое. Кожа сухая, шелушится. Волосы тусклые, ломкие. В уголках рта небольшие трещинки. На ногтях белые пятнышки.

— А что ты ешь обычно?

— Каши, супы. Алиса говорит, что мне нельзя фрукты — они вредят почкам.

Вот оно! Никакой болезни почек нет и в помине. У девочки банальный авитаминоз.

Все это легко лечится правильным питанием за пару месяцев.

— Селина, а ты хочешь поехать со мной в путешествие? — осторожно спрашиваю я.

Лицо девочки искажается тревогой.

— Зачем? А как же Алиса?

— Ну... мы могли бы пожить в другом месте. Только мы с тобой.

— Нет! — Селина резко отодвигается от меня. — Я не хочу! Я хочу остаться с Алисой!

Голос срывается, и она начинает плакать. Это какая-то отчаянная истерика.

— Алиса красивая и добрая! Она заботится обо мне! Она покупает мне платья и водит в театр! А ты... ты всегда грустная и больная! Ты не умеешь красиво причесываться и одеваться!

Слова бьют по сердцу, но я понимаю — это говорит не моя дочь. Это результат долгих месяцев внушения.

— Я люблю Алису! — продолжает рыдать Селина. — Она моя настоящая мама! А ты никто! Уходи и найди себе другую семью!

Слезы текут по ее щекам, и я вижу, как сильно она испугалась одной только мысли о разлуке с Алисой.

— Хорошо, солнышко, — тихо говорю я. — Не плачь. Я никуда тебя не заберу.

— Правда?

— Правда.

Селина успокаивается, вытирая слезы кулачками.

— А теперь отдыхай. Мне нужно идти, — я горестно вздыхаю.

Эмоции Надин — мои эмоции, и это страшно.

Выхожу из комнаты с тяжелым сердцем. Но хотя бы теперь я знаю правду. Никаких больных почек нет. Девочку можно быстро оздоровить, если серьезно заняться ее питанием. И у меня на это всего месяц. До того, как я заберу магию и... скроюсь.

И самое ужасное — Селина искренне привязана к этой проклятой змее. Алиса умело играет роль любящей мачехи на публике, а в глазах ребенка выглядит спасительницей.