— Война шла двадцать лет. Они выполнили то, что должны были.

— И да, и нет. Талах-ар торопились. Я и двадцать катар-талах, которых учили вместе со мной, впервые встали на стены летучих башен в тринадцать лет. Ты сказала, в пятнадцать лет ты служила в гвардии. — На лице крылатого снова появилась недобрая улыбка. — День своего пятнадцатилетия я встретил среди руин Возрождённого Помпея. Как ты сказала, «Тебе стоит знать, что обо мне говорят».

 Норен замолчал, глядя в глаза Велене. Та прямо встретила его взгляд.

— Помпейский Волколак.

 Глаза Норена вспыхнули. На секунду он действительно стал похож на волколака.

— Из двадцати катар-талах выжил один. Так что нет, энтари, талах-ар не успевали штамповать солдат. Вы убивали нас быстрее.

— Думаю, конец я знаю.

— Думаю, знаешь. Вы преследовали меня четыре года. Ни одного города не осталось стоять на том пути, которым я уходил. А потом… Я устал и ошибся. Устал смотреть, как умирают крылатые, и ошибся, поверив, что крылатые на моей стороне.

 Он перевёл дух.

— Право, я столько не говорил восемь лет. Мне надоело. Да и какое тебе дело до детей мёртвого народа. Ты пришла сказать, что нужно идти?

 Велена потёрла пальцами глаза.

— Да. Я пришла сказать, что нужно идти.

 ***

— Я думал, мы будем следить за домом снаружи, — заметил Норен.

— Я тоже, — подтвердила Велена, — но сегодня прохладно. Возможно, пойдёт дождь.

 Они вошли в переднюю галерею, и управляющий засуетился вокруг Велены. Норен стоял в стороне. Велена поймала себя на том, что, глядя в большое зеркало на стене у входа, она изучает скорее крылатого, чем себя. Норен был почти одного с ней роста, но из-за худобы казался высоким. Хотя он по-прежнему оставался жилистым и щуплым, за то недолгое время, что он провёл в доме Хейд, Норен стал выглядеть гораздо живее. Волосы его блестели и благоухали можжевельником (Велена догадывалась, где крылатый взял это масло, но молчала). Они мягкой волной ниспадали ниже плеч, на красный атлас камзола. Велена любила красный. Ни разу с того первого вечера Норен не показал, что рука его всё ещё не здорова, но сейчас Велена заметила под тонкой тканью, что раб всё ещё старается не тревожить плечо. Как и тогда на арене, он слегка сутулился и смотрел на мир вокруг чуть исподлобья.

— Мы идём? — спросил Норен, перехватив её взгляд через отражение.

— Думаю, да.

 Велена поправила складку белоснежной туники на загорелом плече и вошла в гостиную.

 ***

 Сегодня Сант не принимал. За круглым столом у камина сидело всего пять человек, среди которых был и сам Дариус. Ещё троих Велена знала — все они служили в её полку. Один был ей не знаком.

— Часто вижу тебя, и никогда – твою сестру. — Велена приветствовала его кивком.

 Сант фальшиво улыбнулся.

— Я тебя тоже вижу на удивление часто. Желаешь присоединиться к партии?

— Благодарю.

 Хейд взяла свободный стул и пододвинула его к столу.

— А где же мой подарок? — спросил Сант, пока Велена усаживалась. — Что ты за человек такой, Хейд! Вайне, Лемера… окружаешь себя красивыми вещами, а потом никому их не показываешь.

— Мне, друг мой Дариус, —ослепительно улыбнулась Велена, — не интересно показывать всё, что у меня есть. Меня и без того слишком многие хотят убить.

— Да… Слышал об этом. Но не будем портить вечер серьёзными разговорами. Давай играть.

 ***

 Велене никогда не везло в азартных играх. Она проиграла почти сразу половину тех денег, что взяла с собой. Затем собралась и отыграла немного, но, когда первый луч луны упал на игральный стол, снова стала проигрывать.

 К полуночи она покручивала на запястье последний браслет и уныло рассматривала шестёрки.