Велена оставалась мрачна и о случившемся не вспоминала.

После завтрака она, вопреки обыкновению, не позвала Норена с собой, когда покидала спальню. Тот помаялся некоторое время в одиночестве, заглянул в купальню и невольно вспомнил их недавний выход «в свет». Чёрные густые волосы Хейд в его руках. Молочно белые плечи. Жар тела, прижатого к нему.

Норен чувствовал, что сходит с ума. Магия патрицианы определённо не ограничивалась только лишь тем, что давала руна. Та его зачаровала. Иначе быть не могло.

Сделав глубокий вдох, Норен попытался сосредоточиться на недавних новостях.

Теперь у него были некоторые сведения относительно того, чего добивался прежний хозяин. Четыре шкатулки, предназначенные для того, чтобы открыть заброшенный зиккурат… Что за тайны хранились в этом запечатанном храме, можно было только гадать, но в руки патрициев они определённо не должны были попасть. И в то же время он хотел бы, чтобы Хейд их узнала. Чтобы поняла о нём ещё чуть-чуть.

Норен сам испытывал нестерпимое желание взглянуть на святыню своего народа хотя бы одним глазком.

И вместе с тем не мог избавиться от мыслей о том, что Велена права. Слишком права. Норен уже сменил господина, когда посчитал, что прежний не стоит его услуг. Он не жалел, напротив: встреча с Хейд стала самой большой удачей, которая приходилась на его долю за последние восемь лет. И дело здесь было не только в том, что Велена не была к нему жестока. С отчаянием скрежеща зубами Норен тем не менее понимал, что хотел бы служить ей, даже если бы та причиняла ему боль.

«Это руна», — думал он. — «Проклятое римское колдовство».

Наконец, не выдержав шквала мыслей, одолевшего его, Норен направился на поиски патрицианы.

Он ожидал встретить Велену в кабинете — но кабинет оказался пуст. Зато из сада доносились размеренные щелчки.

Норен никогда до сих пор не видел, как Велена работает кнутом. И потому посчитал, что ему будет полезно на это посмотреть — в том числе для того, чтобы снять с глаз романтическую пелену.

Бесшумно выбравшись во внутренний двор, он замер, разглядывая облачённую в непривычно короткую тунику фигуру.

Складки мягкой ткани плотно обтягивали высокую грудь, на открытой спине виднелись капельки пота, и чёрная кожаная лента кнута, врезаясь в землю, рассыпала фотнанчики мелких камней.

Норен стоял так с полминуты. Он ожидал испытать ненависть, при виде кнута — излюбленного оружия энтари, которое не раз уже ощущал на своей спине.

Вместо этого его заворожила красота плавных движений, сдержанной смертоносной мощи.

Норен залюбовался так, что пропустил момент, когда Велена повернулась к нему лицом. Патрициана ничего не сказала. Только беззвучно смотрела на него. Чёрные волосы слабо трепетали на ветру.

Норен сглотнул и, чувствуя, что должен что-то сказать, произнёс:

— Тебе не нужен партнёр?

Велена усмехнулась. Широкая улыбка озарила её лицо, но в глазах отражался лёд.

— Хочешь испробовать его на своей спине?

Злая ярость внезапно оказалась заразительной.

— Почему бы и нет? — спросил Норен и улыбнулся ей в тон.

Он медленно пошёл вперёд, предоставляя противнице нанести первый удар.

Секунду Велена мешкала, а затем мгновенно атаковала. Чёрная лента кнута взлетела в воздух и замерла, когда Норен поймал её пальцами и дёрнул на себя. На ладони выступила кровь, но вырвать кнут из рук энтари ему не удалось.

Норен дёрнул ещё раз, и в это мгновение Велена резко рванула на себя. Норена закрутило, и он оказался прижат к патрициане спиной. Рукоять кнута впивалась ему под горло, не давая дышать.