Норен на мгновение замешкался, не зная, как себя вести. Велена чувствовала, как слабо подрагивает живот невольника. На сей раз чувствовала она и горячий напряженный бугор возле собственной шеи.

Если бы Норен умел краснеть, он бы покраснел. Поза получалась абсолютно неправильной для хозяийки и раба. Руки, тем временем, поползли по телу патрицианы сами собой, спускаясь ей на грудь и исследуя её. Норэну стало трудно дышать, при мысли о том, что эта женщина сейчас полностью находится в его руках.

«Нельзя!» — попытался одёрнуть он себя, но это не помогло. Рука продолжала шарить по груди патрицианы. Остатков разума хватило только на то, чтобы вяло изображать подобие массажа.

— Ты не ответил на вопрос.

К бессильной ярости Норена, Велену, напротив, происходящее абсолютно не смущало. Она не двигалась, позволяя себя ласкать и наслаждаясь окружившими её негой и теплом.

— Ты часто пользуешься услугами рабов? — спросил Норен, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Велена поджала губы. В глазах её на мгновение полыхнул огонь, и она тут же опустила веки, чтобы не показать обуявшую её злость.

— Услугами рабов, по моему скромному мнению, пользуются те, кто не способен найти усладу в руках знатных господ, — неторопливо сказала она. Открыла глаза и пояснила: — Это значит «нет». Ты первый за много лет.

— Тогда, — Норен прокашлялся, всё ещё пытаясь справиться с голосом. Рука его на груди Велены замерла, накрыв собой сосок. Острая пирамидка касалась ладони, заставляя это место, грудь в районе сердца и низ живота, пылать. В голове тоже пульсировал огонь. — Тогда, что тебе понадобилось от меня? — выговорил наконец он. — Ты думаешь, раз я отличаюсь от большинства, меня будет забавно сломать?

Велена сжала зубы и выпрямилась. Сердце бешено стучало, и на коже всё ещё чувствовалось прикосновение руки раба.

— Я думаю, — сухо сказала она, — что на сегодня развлеклась достаточно. Я желаю вернуться домой.

Разумеется, Норен спорить не стал. Он помог патрициане выбраться из воды.

Они проделали тот же путь, которым пришли, а у выхода, намереваясь помочь с одеждой, к ним приблизились двое рабов.

Велена уже собиралась отдаться их рукам, когда Норен заслонил её.

— Я сам, — сказал он. Взял в руки оставленное при входе бельё и, опустившись перед Веленой на одно колено, расположил так, чтобы патрициана могла шагнуть в него.

В глаза госпоже он старался не смотреть, зато получил возможность лицезреть её бёдра, затем живот, а когда очередь дошла до тоги, и грудь. Обнажённая Велена напоминала одну из статуй Артемиды, во множестве стоявших здесь, разве что был несколько теплей. Удержаться от того, чтобы коснуться пальцами этого совершенства, удавалось с трудом.

Наконец процедура подошла к концу.

— Тебе придётся меня подождать, — сказал Норен, всё ещё глядя в пол.

Велене мучительно захотелось помочь спутнику так же, как Норен только что помогал ей. Или, по крайней мере сказать, насколько она хочет помочь.

Вместо этого она только произнесла:

— Я подожду.

И отвернулась, глядя на ведущий в сад вход.

Норен одевался так же стремительно, как и раздевался до того, и уже через минуту в полном облачении стоял возле неё.

— Каленый орех, — сказал он, улучив момент, когда возле них не было никого.

Велена вопросительно посмотрела на него.

— Мне кажется, тебе бы это подошло. Изысканный вкус — как редкое вино. И горечь, которая потом остаётся на губах.

11. Глава 10. Шкатулки

В воздухе пахло гарью и розами. Тучи неподвижно висели над вечным городом.

Велена шла вперёд, едва замечая лица людей и фасады домов. Мысли о смерти управляющего не давали ей покоя. Она знала этого человека семь лет, но Хейд беспокоил не столько факт того, что теперь она потеряла верного слугу — похоже, убийца всё же существовал. Но почему он был так близко и не нанёс удара — Велена понять не могла.