Требовалось немного.

Патрициана проявляла потрясающее и несвойственное ей в обычные дни безразличие к собственной внешности, быту и удобствам. Довольствовалась похлёбкой, которую ей приносили, и пила только воду.

Большую часть дня она спала, но на третий день Норен заподозрил, что человек, даже прибывший из дальнего путешествия, столько спать не может. Ему и самому замкнутое пространство особняка Хейдов начинало казаться тюрьмой, но покидать патрициану он не решался.

Проснувшись в очередной раз возле энтари и поняв, что та по-прежнему спит — или притворяется, что спит, Норен поднялся и, не обуваясь, отправился в купальню.

Та располагалась за стеной и оборудована была куда лучше, чем общественные купальни — не могло быть сомнений, что Хейды привлекали к обустройству этого места крылатых инженеров.

Норен без труда разобрался в конструкции, управляющей наполнением бассейна, хотя до сих пор её всегда настраивали слуги, и, пустив в бассейн поток воды, от которой поднимался густой пар, залил несколько флакончиков с маслами — эта часть хозяйства Велены к счастью то ли не заинтересовала новых обитателей дома, то ли просто не была ими обнаружена.

Дождавшись, когда воды станет достаточно много, чтобы погрузиться в неё по пояс, Норен вернулся в спальню и потормошил Велену за плечо.

— Уйди… — безразлично пробормотала та.

— Пошли. У меня для тебя кое-что есть.

Хейд дёрнула плечом.

— Велена! — окликнул Норен, пытаясь придать голосу строгость, но именно такие интонации были ему абсолютно несвойственны, и он изрядно сфальшивил, а потому повторил уже мягче: — Ну, пожалуйста. Я знаю, что тебе понравится.

— Я ничего не хочу, — Велена наконец повернула голову и приоткрыла глаза.

Норен вздохнул. Патрициана с самого возвращения в Рим абсолютно не походила на себя. Даже после побега от крылатых она выглядела лучше, чем сейчас.

— Пошли, — повторил убийца в третий раз, вместо того, чтобы спорить, и потянув её за руку, наконец выудил из кровати.

Велена, к счастью, спала голой. Иначе Норэну стоило бы немалого труда её раздеть. Сейчас же он просто затолкал её в распахнутую дверь купальни. Пока Хейд стояла, равнодушно глядя на заполненный до середины бассейн, Норен скинул на пол рубашку и брюки, которые сам надел с утра, и обняв патрициану со спины, подтолкнул к воде.

Велена всё ещё оставалась безучастна, до тех самых пор, пока крылатый не погрузился в воду следом за ней.

Поймав энтари за талию, он обнял её и усадил между своих широко раздвинутых ног. Уткнулся носом в плечо и замер так. Тело Велены было горячей окружавшей их воды, жара становилась почти нестерпимой, но Норэну всё равно не хотелось её отпускать.

Хейд опустила свою руку поверх скрещенных рук крылатого. Закрыла глаза. Откинула голову назад, ему на плечо. И замерла так.

— Мне плохо… — прошептала она.

— Я знаю, — Норен плотнее стиснул объятья. Провёл носом вдоль линии роста её волос и поцеловал в висок. — Велена, я всё знаю. Ты не поверишь, но это… пройдёт.

Хейд едва заметно приподняла веки и чуть повернула голову к нему.

— У тебя прошло? — спросила она.

Норен помолчал.

— Стало легче, — задумчиво сказал он. — Мне кажется, я начинаю привыкать… И… наверное я не привык бы, если бы тебя не было рядом со мной.

Велена закрыла глаза и затихла, так что Норэну пришлось продолжать.

— Мир не стоит на месте. Как бы мы не хотели остаться в том или ином мгновении, жизнь продолжает идти вперёд. То, что мы считали своим миром ещё вчера — гибнет, превращаясь в чужой, незнакомый мир, в котором нам совсем не хочется жить. Этого не обратить и не изменить.