Велена думала о том, что ждёт её теперь. Есть ли смысл оставаться здесь. И может ли она, третья патрициана, сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить надвигающийся хаос.

Хейд всё ещё была неподвижна, когда дверь хлопнула у неё за стеной. Сомнений почти не было — и всё же Велена боялась обернуться. Она не хотела видеть сейчас никого. Видеть тех двоих бродяг она просто не могла. Но и смотреть на Норена не желала ещё сильней.

— Патрициана… — окликнул тот, кто вошёл. Голос Норена звучал непривычно тихо и даже мягко.

Велена не отозвалась. Только сильнее стиснула пальцы на собственных локтях. У неё не было сил доказывать что бы то ни было, спорить, объяснять. Не было сил уговаривать и оправдываться. Она уже не хотела ничего. И если бы Норен снова завёл свой разговор о рабах, Велена, наверное, прогнала бы его прочь — куда угодно, хоть к Савен, хоть к её ублюдочным друзьям.

— Патрициана! — окликнул Норен громче.

Велена стиснула пальцы ещё сильней.

— Патрициана… — шёпотом повторила она. Здесь, в пустом доме, среди развалин пылающего города, она рассмеялась бы над этим титулом — если бы смогла.

Велена закрыла глаза, сама не замечая, как с каждым мгновением сильнее сжимает веки. «Проснуться. Проснуться за день до того, как я увидела тебя в первый раз. Вот всё, чего я хочу…»

— Всё ещё патрициана для тебя… — тихо повторила она.

— Ты сама приказала называть тебя госпожой Велена, — Норен наконец-то шагнул вперёд. — Сама сказала, что тебе не нужен никто кроме рабов.

Велена стиснула зубы, но не сдержалась и процедила:

— Ты за этим пришёл? Снова попрекать меня своей горькой судьбой? Мучениями народа, на который мне всегда было наплевать?

Норен бесшумно сделал последний шаг вперёд, и руки его оплели талию патрицианы, тело прижалось к телу энтари со спины.

— Нет… — прошептал он и носом уткнулся Велене в плечо, вдыхая аромат конского пота и долгой дороги. — Велена, я пришёл к тебе. Если нужно, я останусь при тебе рабом. Неужели ты не понимаешь… только поэтому я называю тебя так?.. Госпожа…

Хейд молчала. Она ничего не хотела понимать и думать не хотела ни о чём.

— Велена, я не знаю, как вести себя с тобой, — продолжил Норен, так и не дождавшись ответа. — Я сделал выбор. Я оставил свой народ. Решения я не изменю. Если ты прикажешь мне выгнать их, я сделаю, как хочешь ты. Выполню любой приказ.

— Если я прикажу их убить?

Норен молчал.

Велена горько усмехнулась и так и не повернула лица.

— Я попробую, — тихо сказал Норен. — Ты должна понимать, что это сильнее меня. Я не человек. У меня нет такой свободы воли, как у тебя. Весь мой долг был заложен в мою кровь.

— Врёшь! — выдохнула Велена и попыталась оттолкнуть от себя его руку, но та крепко вцепилась в складки туники на животе. — Нет, Норен, — Велена развернулась в его руках. Потянулась было, чтобы поймать лицо крылатого в ладонь, но отдёрнула руку и продолжила, внимательно глядя Норэну в глаза: — Всё зависит от тебя. Никто тебе не прикажет, Норен. Тебе придётся выбирать самому. И ты не сможешь вечно оправдывать себя долгом, кровью, магией ваших талах-ар.

— Есть магия, которую я не могу одолеть! — сказал Норен, в глазах его появилась злость. — Ты знаешь это не хуже меня!

— Уйди, — выплюнула Велена. — Если ты снова собираешься меня обвинять — отправляйся к своим бродягам и ворам. У меня нет ни сил, ни желания отстаивать честь народа, которого больше нет.

Норен молчал. Старательно подбирая слова и каждый раз отметал, понимая, что не сможет сказать того, чего Велена не слышала бы от него до сих пор.