— Девушка не может выбирать партнёров, — сказал он, — по законам общины она должна… заниматься воспроизводством… до тех пор, пока плодородное семя не падёт на её почву.

— В этом есть смысл, — равнодушно заметила Велена.

— Это отвратительно, — выкрикнула Дирка, и Эрайэ поспешил зажать ей рот рукой, пока не началась истерика.

— Дирка из талах-ан, — сказал он, глядя в глаза Норэну, — и она попала к энтари, когда ей было три года. Это отразилось на её… воспитании. Но я с ней согласен. Это отвратительно.

Норен кивнул.

— Поэтому вы ушли из общины?

Лицо Эрайэ дрогнуло.

— Я старше неё, — сказал он, — намного. Я помню Корону Севера до войны. Как и все, я воевал за корону — потому что у меня не было выбора. Но в общине я не нашел того, за что мог бы сражаться. Ради чего стоило бы убивать.

— До войны вы не смогли бы быть вместе, — заметил Норен, испытующе глядя на Эрайе.

— До войны у нашей жизни был другой смысл. Кроме того… — он крепче сжал девушку в объятиях, — в отличие от них, мне нужно не … как ты сказал… воспроизводство.

Норен кивнул.

Велена сухо прокашлялась, привлекая к себе внимание. Все взгляды обратились на неё.

— Если уж вы настроены устроить вечер воспоминаний, то мне интересно было бы послушать, что происходит в городе.

Эрайэ отвернулся и посмотрел на Норена.

— Как я понял, вы тоже были в общине. Ты собираешься выдать нас?

Норен покачал головой.

— Не думаю, что меня там ждут. И не думаю, что Велена… — он скосил глаза на энтари и кисло улыбнулся, — госпожа Хейд всерьёз собирается осуществить сказанное. Однако, если вы хотите здесь остаться, вам придётся её убедить.

Эрайэ перевёл взгляд на энтари. Губы его дёргались, как будто он хотел что-то сказать, но он молчал.

— Нам больше некуда идти, — сказала за него Дирка, высвобождаясь из рук друга, — снаружи ад…

— Не унижайся, Дир, — прервал её Талиан. — Мы пришли сюда, когда думали, что дом пуст. Но… госпожа Хейд, — яд в его голосе мог бы отравить корову, — прав. Наши беды не повод опускаться до воровства. Мы вернём всё, что взяли, и уйдём.

Хейд хрустнула пальцами и потёрла шею.

— Дело ваше. Но, как ты верно заметил, без оружия вы погибнете. Я бы не стала ради собственной гордости гробить ещё и того, кого люблю.

Она помолчала, наблюдая за борьбой эмоций на лице Талиана.

— Велена, пожалуйста, — тихо сказал Норен.

Хейд резко обернулась к нему.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я ещё раз пойду у тебя на поводу ради парочки несчастных крылатых, которые потом меня же смешают с дерьмом?

Норен замолчал и сжал зубы.

Велена подождала, пока Талиан и Дирка в цвете представят себе перспективы выживания на улицах Рима, и продолжила:

— Вы можете остаться, но при условии, что будете отрабатывать хлеб и крышу над головой.

Глаза Эрайэ вспыхнули. Он отпустил Дирку и скинул с плеч камзол.

— Подожди, Эр, — Дирка положила руку ему на грудь. — Что мы должны будем делать?

— Всё. Как видите, у меня не осталось слуг.

Глаза Дирки вспыхнули следом, и она сжала ворот рубашки на груди.

Норен вздохнул и поднял руку перед собой в упреждающем жесте.

— Она имеет в виду, что не умеет готовить, стирать и завязывать сандалии. И ей нужен кто-то, кто будет делать это за неё. Сомневаюсь, что её интересует ваша личная жизнь и свобода. Я прав? — он обернулся к энтари, и Велена кивнула.

— Взамен я гарантирую вам безопасность в пределах этого поместья. И возможность уйти из него в любой момент, — добавила энтари.

Было видно, что Дирка и Талиан колеблются. Наконец, Эрайе посмотрел на Норена и спросил:

— Она била тебя?

Норен вздрогнул от откровенности этого вопроса — и от воспоминания о том, что хотел бы забыть.