Со стороны это всегда смотрится очень красиво, и когда я спустилась по лестнице и вошла в гостиную, маркграф Бирнбаум, мачеха, её брат, юрист господин Гроссем и бургомистр уставились на меня, как по взмаху волшебной палочки.

Скромно опустив глаза, я позволила им полюбоваться и мной, и красным платьем, а потом подошла к столу, возле которого стоял мой муж.

Только тут все заметили короля и принялись кланяться и выражать признательность, за честь видеть его величество, а я смотрела на маркграфа, и чем больше смотрела, тем больше мне не нравилось, что он тоже скромно потупил взгляд, как выпускница монастырской школы.

- Вот и прекрасная невеста, - объявил король преувеличенно бодро. – Милорд Бирнбаум, поздравляю вас…

Мачеха встрепенулась и выступила вперёд. Она держала в руке брачный договор, на котором горел алым пятнышком отпечаток моего пальца, и подняла лист на уровень лица, будто хотела благословить меня им.

Но оказалось, что она трясла договором вовсе не для того, чтобы поздравить нас с мужем.

- Ваше величество, - мачеха несколько раз присела, изображая поклон, явно волнуясь, и едва сдерживала улыбку, - его сиятельство господин Бирнбаум заверил меня, что не желает жениться на моей дочери, и контракт будет расторгнут.

Я словно второй раз полетела в бездну водопада Синей Бороды. Сердце оборвалось, в глазах потемнело, и это не было последствиями яда, которым опоила меня мачеха.

Как – расторгнут?.. Как – отказался?..

- Мы уже поблагодарили милорда за его доброту и понимание, - раздался голос Эммета. – Мы так рады, что малютка Пат останется в семье… Честно говоря, ей ещё рано выходить замуж.

Я встрепенулась, прогоняя слабость, и увидела, как он смотрит на меня – с таким удовольствием, с каким кот смотрит на сметану. Мачеху тоже так и распирало от радости. Она просто светилась от счастья.

Получается, свадьбы не будет, родной доченьке не грозит в мужья этот страшный-страшный граф-вдовец, и я останусь в полной их власти. Снова буду носиться на посылках, получать зуботычины, выслушивать оскорбления и отбиваться по всем углам от Эммета…

В этот момент все ужасы, которые стали мне известны о жёнах маркграфа померкли по сравнению с той жизнью, в которую меня собирались вернуть.

Нет, я не согласна. И если маркграф решил пойти на крайность…

Я повернулась к нему, теребя рукава. Сейчас скажу про то, что обесчестил… что лежал в постели со мной… что я видела его почти голого… Нет, лучше сказать, что совсем голого… Если надо, то и поклянусь. Неужели, небеса накажут за такую клятву? Или небесам угодно, чтобы я жила в этом проклятом доме?.. Небесам угодны мои унижения?..

Наши взгляды с марграфом встретились. Его глаза были как два чёрных омута – непроницаемые, холодные, бездонные… Свалишься туда – и всё. С ручками-ножками, и не спасут… Но ведь только вчера эти глаза смотрели на меня совсем иначе… Что же изменилось?.. К чему это упрямство? Но я этого просто так не оставлю… Облизнув пересохшие от волнения и страха губы, я глубоко вздохнула и…

- Я передумал, - произнёс маркграф Бирнбаум громко и отрывисто. - Женюсь на вашей дочери, леди Патридж.

5. Глава 5

- Ну и что ты устроил, Ральф? – говорил король, устало потирая лоб. – У тебя уже седина в бороде, а ведёшь себя, как прыщавый юнец.

Ральф сидел за столом, допивая уже четвёртый бокал вина, и отвечать не собирался. Даже возражать не хотел, что седины у него в бороде пока не наблюдалось. Потому что чувствовал, что скоро вполне может поседеть.

- Почему ты не поцеловал девушку перед алтарём? – с упрёком спросил его величество. – Во-первых, это выглядело некрасиво, а во-вторых, я думал, что она тебе нравится.