Но что-то всё равно держало меня в этом маленьком доме с каменной печью. Что-то или кто-то…

И как я могу уйти, не отблагодарив за спасенье? А как отблагодарить?..

Я принялась торопливо распутывать платок, а потом расстегнула шубу. Сняла с шеи шнурок, на котором висело кольцо с сапфиром - моя единственная драгоценность и шанс избавиться от власти Летиции, мачехи и её мерзкого брата. У меня даже не дрогнула рука, когда я положила кольцо на подушку, где только что лежала. Ведь что значит какое-то приданое по сравнению с жизнью? Во сколько сапфиров оценить возможность дышать, двигаться, видеть? Даже говорить об этом смешно…

Пятясь, и на ходу запахивая шубу, я вышла из дома, и с трудом спустилась по занесенному снегом крыльцу.

Под навесом стоял гнедой конь под тёплой попоной и задумчиво жевал сено. Неподалёку стояла заметённые снегом сани, накрытые рогожей. На моё счастье след от саней хотя и замело, но можно было увидеть две глубокие борозды от полозьев, и я побрела вдоль них, глядя под ноги.

Скоро я вышла на главную дорогу, прошла мимо водопада и спустилась к озеру, чтобы поискать корзину, которую вчера уронила.

Корзину я нашла, но в ней не осталось ни одной сосульки.

Карабкаться за ними снова я не рискнула, и пошла к городу, в последний раз посмотрев на застывший водопад, где я пережила такое необыкновенное приключение.

Постепенно мысли о незнакомце уступили место другим размышлениям – что сказать Летиции, когда она спросит, почему я не выполнила её приказ и не принесла ни единой сосульки.

У городских ворота стоял Эдмунд Латник, состоявший в местной страже. Разумеется, никаких лат на нём никто никогда не видел, но он рассказывал, что в юности служил в королевской армии, и носил стальной нагрудник и шлем с орлиными крыльями. Латнику было лет сто, если не больше, и носил он не шлем, а фляжку с вином, которая словно приросла ему к зубам.

Вот и теперь фляжка была на своём положенном месте, но, увидев меня, стражник фляжку опустил и вытаращил глаза.

- Вы где пропадали, барышня?! – просипел он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

- Гуляла, - коротко ответила я, даже не замедлив шаг.

- Бегите скорее домой! – крикнул старик мне вслед. – И считайте, что вам повезло! Я сразу говорил, что вы везучая!

Повезло? О чём это он?

Оглянувшись на него с подозрением, я увидела, как Эдмунд сдвигает на лоб шапку и снова прикладывается к фляге. Наверное, ум пропил, вот и болтает про везение. Да уж, я такая везучая, что только утопленникам завидовать.

И хотя стражник советовал поторопиться, да и я сама понимала, что медлить смысла нет – всё равно от наказания не спасёт, а всё равно шла, еле переставляя ноги. Так что до дома я добралась, когда часы на городской ратуше пробили два часа пополудни.

Я с удивлением посмотрела на циферблат, потому что получалось, что на водопаде я промёрзла всего ничего. Полчасика, получается. С учётом обратной дороги. Значит, действительно, повезло. Могла бы и замёрзнуть. Или потеряла бы сознание, упала и разбилась.

Первой, кого я встретила, юркнув во двор через чёрную калитку, чтобы не сразу попасться на глаза мачехе, была Таппенс. Она мчалась куда-то с горячим чайником наперевес, но заметив, как я крадусь по двору, остановилась и покраснела до оборок своего белоснежного чепчика.

- Вы где это были, барышня?! – зашипела она, подбегая. – Вы с ума сошли? Что будет, если миледи узнает?

- Ты не представляешь, что произошло… - промямлила я.

- Я-то представляю! – продолжала кухарка свирепо. – А вот хозяйке вы не сможете объяснить, где пропадали целую ночь! А у нас такие события! Такие события!..