Нейт сел на стул и тяжело выдохнул. Нет, она не котенок. Она молодая женщина, двадцати двух лет. Что если… он бы никогда её не видел и не знал? Что бы подумал? Наверное… что у нее есть проблемы со здоровьем. А помимо проблем? Что… она любит бохо, и стиль «Лолита». Пышные, многослойные, короткие юбки, объемные сарафаны и вышивку. Сама… любит шить и вышивать, глядя на неё он бы это подумал. Несомненно. Возможно… кукольные домики, все миниатюрное и детализированное. Возможно, игрушки. Скорее всего такая девушка очень поздно перестала играть в куклы, но не перестала их любить. Довольно необычная, в своем роде эксцентричная. Преисполненная легкой наивностью, потому что почти никто не критиковал её внешний вид. Только из-за того, что она не выходила на улицу – больные ноги.

Мужчина сжал зубы. Он бы точно проводил её взглядом, сузил бы глаза. Долго, и внимательно разглядывал бы, что на ней надето, потому что так не ходит никто. А она, словно, об этом не догадывалась. Разглядывал бы. Только одежду?

Только ли?

Нейтан тихо, горько рассмеялся. Безумно сложно было заставить себя посмотреть на неё ни как на девочку, которую он так яростно защищал от чужих обид. Которая почти никогда не выходила на улицу, сидела с головоломками и старыми куклами. Девочку, над которой открыто смеялись злые подростки, даже… высмеивали. Но которая с такой благодарностью принимала от Штайнера булочку, которая сильнее всего любила ездить у него на спине.

Больше не девочка. Повзрослела. Давно.

Молодой человек встал, и со странным выражением куда-то побрел. Швырнул в мусор пустую бутылку из-под портвейна, и вновь заглянул в гостиную. Зачем-то. Вновь подошел, и присел рядом с её головой. Красивые волосы, очень. Мягкие, густые… очень красивые. Это вообще её волосы? Поддавшись странному порыву, он положил ей руку на голову. Слегка зарывался в пряди подушечками пальцев.

- Знаешь, что я тебе скажу, симулянтка? – Вдруг сказал он. А что если она не спит? Вдруг правда… слышит его? Отчего-то такие мысли только распаляли. – Я тут подумал... ты привлекательная. Жаль, что не для меня. Очень жаль. Тогда все было бы правильно. Жили бы... долго и счастливо. Прости меня. – Нейт всматривался в затылок. Может, пошевелится. Может, вздрогнет.

Но нет. Мерно дышала, и под пледом чуть поднималась грудная клетка.

- Я бы предпочел уметь щелчком пальца любить того, кого нужно. Тогда все было бы превосходно. Я бы… не разочаровал тебя, и был бы счастлив. А так... я предал тебя. Прости.

Он медленно поднялся. Должно быть, спит. Легче ему от этого, или нет, Штайнер не мог понять. Предал её. А счастье, почему-то, так и не появилось. Белита здесь, как он и задумал. Лежит, должно быть, тоже уснула. Нейт может подняться наверх, и поиметь её прямо сейчас, потому что… почему нет? Давно же думал об этом. Искал в этом то, что нужно. Искал «то самое».

Он снова вышел из гостиной. Быть может, стоило дать себе время, и это чувство появится. Просто… он не успел еще к ней привыкнуть, чтобы ощутить глубокое удовлетворение. То самое удовлетворение, о котором пишут песни и книги. От которых «бабочки в животе». Бабочки, которых Штайнер никогда не чувствовал. Ни разу не ощущал.

Белита явно была той, кого он представлял, когда думал о женщине, которую бы хотел себе. Игривый взгляд, манеры, походка. Так часто подумывал о сексе с ней, что становилось дурно. Это должно было быть «оно». Не просто механический оргазм, который он итак периодически чувствовал с Эммой, а феерия. Чувства. Чтобы сердцебиение учащалось не из-за цикла полового ответа, а заранее. Потому что она рядом. Все ведь влюбляются, все это переживают, чем он хуже?