Ее размышления прервала Вася. Колокольцева появилась с двумя стаканчиками кофе и подмигнула подруге: чин-чин, пора устроить кофейную паузу!

Пока пили кофе, Вася долго жаловалась Оле на то, какой все-таки противный тип этот Максим Владимирович и как таких только земля носит!

Оля пожала плечами: а по-моему, он довольно симпатичный! Но Вася фыркнула так, что Оля замолчала. Вася привела еще сто пятьдесят восемь неоспоримых доводов в пользу того, что директор Самохин – гад, каких поискать! Но уже где-то после первой десятки аргументов Оля сломалась и – прости, Вася! – перестала слушать подругу.

Ее мысли по-прежнему занимала старая открытка. В этой карточке не было ничего такого, что могло бы заставить Олю подорваться с места и броситься разыскивать адресата и отправителя: ну мало ли поздравительных открыток люди отправляют друг другу? Миллионы миллионов! Да и текст на ней был самым обычным – кто-то кого-то поздравляет с Новым годом, говорит о любви, желает счастья. И все-таки что-то Олю беспокоило, не отпускало, словно застряло занозой и все время напоминало о себе.

Вечером она позвонила племяннику Веры Павловны.

– Оля из Петербурга, – приветливо отозвался Михаил, – помню, конечно. Подписанная открытка в вашей пачке? Видите ли, я не знал, что с ней делать, и положил ее к вашим открыткам. С этой старой карточкой связана давняя история, тетя Вера искала ее адресата. Она оставила записи, там фамилии, адреса. Если хотите, я вам их отправлю, или приезжайте в Москву, я передам вам ее тетрадь.

– Я приеду, – сказала Оля.

Следующим вечером, в пятницу, она села в поезд, а ранним субботним утром Оля вышла на московский перрон.

***

В отличие от Петербурга, в Москве уже было много снега, и город выглядел по-зимнему. Племянник Веры Павловны, пожилой, усталый мужчина, тяжело опирающийся на трость, встретил Олю на машине и отвез ее туда, куда она первым делом хотела попасть.

На кладбище было тихо. Чистый белый снег искрился на солнце, покрывал землю. Деликатный Михаил сказал Оле, что будет ждать ее у входа, и, не желая мешать, ушел.

Вера Павловна смотрела с фотографии, как будто говорила: «Здравствуй, Оленька, я знала, что ты придешь».

Красные гвоздики на белом, солнце взрывает снег, высекает алмазные искры, так что Оле больно смотреть на ослепительно белый цвет – до слез, до разрывающей боли.

«Вот уж этого не нужно, давай обойдемся без трагизма! – улыбается с фотографии Вера Павловна. – И вообще, Оленька, мы с тобой давно договорились: в этом мире столько прекрасного, что мы не должны испытывать ничего, кроме…»

Оля кивнула – я помню.

«Ничего, кроме благодарности».

Она подняла лежащий неподалеку прутик и написала им на снегу «спасибо».

После этого слова Оля поставила точку одним из тех восьми способов, которым учила ее Вера Павловна. Идеально выведенная на снегу – Вера Павловна была бы довольна ученицей – надпись.

И все-таки у Оли было ощущение, что точку ставить рано и что какая-то важная, главная история начинается только сейчас.

Снежную тишину нарушил какой-то шорох. Обернувшись, Оля увидела, что рядом с ней, на ветке рябины, сидит снегирь.

Когда она уходила, ей казалось, что красногрудая птица смотрит ей вслед.

***

Долго пили кофе в кофейне, и Михаил рассказывал Оле о Вере Павловне, в частности о том, что в последний год она занималась поисками некой женщины, которой хотела передать открытку своего товарища.

– Это запутанная и очень старая история, – вздохнул Михаил. – Как вы знаете, Вера Павловна работала картографом и большую часть жизни провела в геологоразведочных экспедициях с обширной географией. Потом, когда здоровье уже не позволяло мотаться по стране, она стала работать в институте геологии, вела общественную работу, поддерживала отношения со своими товарищами по экспедициям. У нее было много друзей и знакомых, но среди большого числа коллег она особенно выделяла Леонида Тихонова, часто упоминала его имя. Они познакомились в шестьдесят девятом году, когда тетя Вера, вскоре после окончания института, приехала на Север в составе геологоразведочной партии. Тетушка говорила, что именно этот молодой человек привил ей любовь к каллиграфии и многому ее научил. А приблизительно год назад тетя рассказала, что на встрече товарищей по геологоразведке, которую проводил ее институт, она встретила своего бывшего знакомого, и тот передал ей ту новогоднюю открытку с птицей, что сейчас находится у вас, Ольга. Дело в том, что Леонид Тихонов погиб зимой тысяча девятьсот семидесятого года. Какие-то его личные вещи, не имевшие ценности, разобрали на память его товарищи. И вот спустя годы, один из них, просматривая старые книги, принадлежавшие Леониду, нашел среди страниц подписанную открытку. Очевидно, Леонид написал ее своей девушке, но отправить карточку так и не успел, потому что в январе, вскоре после Нового года, он погиб. Нашедший карточку геолог отдал ее тете Вере, рассчитывая, что, возможно, у нее получится передать открытку адресату. Однако Вера Павловна о девушке Леонида ничего не знала. Тем не менее тетя считала своим долгом разыскать подругу погибшего товарища. Последний год жизни она потратила на то, чтобы найти эту женщину – писала в разные города родным Леонида, его однокурсникам по институту и товарищам по партии.