Оля задумалась – да как сказать, в общем-то нет.

– Ну и хорошо, что романтичная! – кивнул Дим Димыч. – Давай, действуй. Установка, стало быть, такая – хандру и сплин на фиг, людей надо обогреть и порадовать. И никаких японских «нагори», только веселый русский праздник.

Устроить праздник означает практически выступить волшебником. Потому что создать людям праздничное настроение, – задача нелегкая, это же не корпоратив провести! Первым делом Оля решила украсить большую, под потолок, купленную для музея елку старыми игрушками. Ей показалось правильным нарядить елку в ретростиле, тем более вскоре в музей заглянула пожилая посетительница с большой коробкой елочных игрушек в руках. Женщина рассказала, что живет в соседнем доме и любит приходить в музей детства. Незнакомка призналась, что давно не наряжает елку, потому что для нее эпоха «наряженных елок» и в целом празднования Нового года закончилась со смертью ее мужа.

– Для одной себя ставить елку не хочется. Зачем? И вот получается, что елки у меня больше нет, настроения, да и жизни тоже, а елочные игрушки остались. Ну и что они будут лежать без дела? А у вас елка стоит ненаряженная, может, вам пригодятся?

Оля улыбнулась – конечно, пригодятся! И знаете что, а давайте нарядим ее вместе? Хотите прямо сейчас?

Они вдвоем наряжали елку до позднего вечера.

Немного серебряной и золотой мишуры, украсим дождиком, запустим вверх, на самые верхние ветки космонавта и игрушку-дирижабль, в густых еловых зарослях расселим лесных зверей: белок, зайцев, медведей, лисичек, добавим шишки, часы, самовары, гирлянды. И не забудем главное украшение – макушку в виде звезды, как память о той самой первой, рождественской.

Наряженная елка сверкала огнями; Оля со своей новой знакомой пили чай, и женщина рассказывала Оле про свои самые запомнившиеся, радостные встречи Нового года.

На прощание женщина сказала, что сегодняшним ноябрьским вечером у нее был праздник, самый настоящий Новый год. Впервые за много лет.

***

Оля увлеченно продумывала программу новогодних мероприятий: выставку, посвященную истории новогодних открыток, мастер-класс по рисованию снежинок, экспозицию ретрофотографий, связанных с Новым годом. Идей было много, и ей хотелось успеть осуществить их уже к началу декабря, но в конце ноября всё сломалось.

– Что случилось? – спросила Оля у директора.

Дим Димыч был похож на воздушный шарик, который проткнули – очень-очень грустный.

– Такие дела, Петрова, у нас отмена, – вздохнул Дим Димыч. – Новый год отменяется! Музей закрывается. На нас кто-то настрочил жалобу, приписал нам нецелевое использование помещения, незаконную коммерческую деятельность, нарушение санитарно-эпидемиологических норм до кучи и проведение сомнительных мероприятий для детей. Нас буквально обвиняют во всех смертных грехах.

– И что теперь? – выдавила расстроенная Оля.

– Будут разбираться, что к чему, – пожал плечами Дим Димыч, – а поскольку разбирательство дело небыстрое, в декабре музей работать не будет. А может, нас в итоге и вообще закроют, отберут лицензию или откажут в аренде помещения, она, между прочим, как раз заканчивается на днях. В конце концов найдется сотня предлогов нас закрыть.

Оля вскинулась: а есть какая-то надежда?

– Не знаю, Петрова.

На Дим Димыча было жалко смотреть.

– А что здесь будет, если у нас отберут помещение? – поинтересовалась Оля.

– Ну откроют что-нибудь, салон красоты или алкомаркет. Или что-то еще.

– Что-то еще, – машинально повторила Оля.

Даже странно – хочется громко выкрикнуть, что лично она против всех вариантов, кроме их музея, а вот говорит так спокойно и тихо. Хотя и очень грустно.