– Сейчас доктор Лебедева поставит вам диагноз, – Громов складывает ручищи на груди, – и вы обсудите лечение.

Вот это бицепсы! На них ткань халата буквально трещит по швам! Так! Стоп, Карина! Этот хам притащил меня к какому-то алкашу. Думает, я сдамся? Ни за что!

– Ну что же, – игнорируя похотливый взгляд противного деда, подхожу к его кровати, – на что жалуетесь?

Он вопросительно смотрит на меня. Затем переводит взгляд на Громова. Тот, очевидно, пытается прикинуться ветошью или слиться со стеной. Цепким взглядом он следит за каждым моим действием.

– Ой, девчуль, вот тут болит у меня, – он берет мою руку и кладет прямо к себе на зад.

– Да прекратите вы! – рычу, но тут вижу на его пояснице уплотнение, – хм. Вот тут болит?

Аккуратно нажимаю на кожу вокруг, дед морщится. Значит, болит. Я вопросительно смотрю на Громова. Он же бесстрастно наблюдает за мной. Несмотря на то, что пациент противный и грубый, я чувствую желание ему помочь.

– Это липома или грыжа… – бормочу, – нужно ультразвуковое исследование.

Бровь Громова ползет вверх. Взгляд становится напряженным. Затем в темных глазах промелькивает любопытство. Мы выходим из палаты.

– Так липома или грыжа? – спрашивает сухо.

– Внешне они похожи, – хмыкаю, – нужно провести исследования. И выявить причину новообразования. Так что…

Пересказываю ему учебник. Да, знания нам давали общие, но я все равно была прилежной ученицей. И проходила практику!

– Я удивлен, что ты не свинтила после первой же гадкой шутки в твой адрес, – хмыкает он, – значит, не так и безнадежна.

– То есть вы… – останавливаюсь и смотрю на этого наглого самодовольного типа, – специально дали мне худшего пациента на планете Земля, чтобы проверить… что?

– Я лишь хотел преподать тебе урок, – сухо заявляет, в наглом голосе ни капли вины, – что быть врачом – это тебе не сериальная романтика. Мы лечим алкашей, наркоманов. Они врут, обманывают, чтобы добыть дозу. Некоторые из них просто невыносимы, Карина.

Ого! Он наконец-то выучил мое имя! Я надуваю губы.

– С чего вы вообще взяли, что я легкомысленная? Вам не кажется, что слишком быстро сделали выводы?

– Нет, я хорошо разбираюсь в людях, – уверенно сообщает мне.

– Значит, не так и хорошо, – вздергиваю подбородок.

Громов так сильно сжимает зубы, что они скрипят на всю больницу.

– Кстати, – игнорирую его злой взгляд, – а что с моим графиком? Я бы хотела обсудить его, у меня с сентября ординатура начинается.

Громов не явился на собеседование на должность своего административного помощника. В принципе, сейчас я понимаю, почему. Он высокомерный, и такие вопросы ниже его достоинства.

– Это хорошо, Катя как раз в садике до трех часов, – выводит меня из себя.

– Но я не няня! – напоминаю ему об этом. – Почему бы вам не нанять человека с образованием?

– Она ни с кем не ладит, – невозмутимо заявляет он, затем берет у медсестры чью-то карту, – умеете читать ультразвуковые исследования и исследования крови?

Даже не смотрит на меня. А я чувствую себя дурой.

– А у вас что, нет сонолога и гематолога?! – вспыхиваю. – Да, я только что закончила университет и многого не знаю! Но вы тоже хороши! Вместо того, чтобы научить и показать, лишь тешите свое эго за мой счет.

– Плох тот врач, который во всем надеется на другого, – совершенно невозмутимо заявляет этот хам, – и тот, который считает себя отличным врачом. Все выпускники меда, как правило, выскочки без капли желания учиться и совершенствоваться. Они приходят сюда, требуют и ничего делать не хотят.

– А я тут при чем?

Понимаю, что на нас смотрят. Громов сверлит меня недовольным взглядом, играет желваками. Ну вот что я ему сделала-то?!