– Я его боюсь… – она с недоверием глядит на меня, – а ты мозесь заблать меня с собой?

– Не могу, милая. У тебя садик, друзья тут. Дай папе шанс.

Шанс… да я сам себе его не дал.

– Ты пришлешь мне инструкции? Расписание ее занятий, любимую еду, медицинскую карту?

– Громов, да что с тобой не так? Ты уже планируешь спихнуть малютку на няню?!

Смотрю на Катю и не могу признаться, что действительно только что об этом подумал.

– Нет, ничего такого.

– Вот и отлично, – сдержанно улыбается мама, – потому что Катенька терпеть не может этих девиц. Им плевать на нее, ей нужен вовлеченный родитель. Никогда не поздно наладить отношения с дочкой, сынок.

– Хорошо. Хорошего тебе круиза, мама…

Она уезжает, я закрываю дверь и разворачиваюсь. Катя – моя дочь. Чудом выжившая малышка. Но мне безумно тяжело на нее смотреть. У нее взгляд матери.

Уровень неловкости зашкаливает. А ведь ребенку всего три.

– Пойдем позавтракаем, – подталкиваю ее на кухню, – что ты любишь?

– Хасю к бабуфке, – надувает губы и отворачивается.

– Катя, бабушке нужно отдохнуть. Так что теперь мы с тобой живем вместе, понимаешь?

– Не хасю! – выпаливает малявка, я стискиваю зубы.

Что ж, Громов, никто не говорил, что будет легко…

Хлопаю глазами. Ничего не понимаю. До меня далеко не сразу доходит смысл слов Громова.

– И это мне нужен психиатр? – выгибаю бровь, но невозмутимый взгляд главного врача заставляет все естество мгновенно вскипеть. – Или… я не знаю… вы читать не умеете? Я ваша помощница, а не няня… там вон написано. По буквам: п, о, м, о, щ…

Катенька тихо всхлипывает, а у меня сердце кровью обливается.

– Прости, милая, – ласково глажу ее по голове, – мы с тобой можем дружить. Но заботиться о тебе должен папа.

– Вы сколько угодно можете паясничать, Лебедева, – наглый нейрохирургище откидывается в кресле, сканирует меня своим взглядом, словно рентген.

А я не тушуюсь. Еще сильнее выпячиваю грудь и выгибаю бровь. Повезло же с боссом, а! Мало того, что грубиян и хамло, так еще и не умеет читать по буквам.

– Напомню, что в списке ваших должностных обязанностей, – он вытаскивает откуда-то бумагу и просматривает ее, затем протягивает мне, – есть такой интересный пункт – прочие поручения руководителя.

Не беру. Сверлю взглядом начальника.

– Так касательно больницы! – хватаюсь за соломинку, понимая, что тону.

Не то что бы я так уж против проводить время с малышкой Громовой. Учитывая, что она стоит совсем рядом и уже умудрилась взять меня за руку. Ощущение ее пухлых пальчиков разливается теплом на сердце.

Она такая прелестная!

Громов, чудак на букву м.

Однако, как бы я ни хотела заниматься с Катюшей, у меня цель – стать первоклассным врачом. И работать я пошла только из-за своей благой цели! Просто ординаторов не на все вакансии берут и относятся к нам с сомнением.

Вот и пришлось втиснуться на административную должность. Но я не унывала. Ведь мне предстояло работать с самим Григорием Громовым! Как же я разочарована! Этот напыщенный сухарь – легендарный нейрохирург, спасавший жизни?

– Не вижу ничего про больницу, – он берет очки, – а вот прочие обязанности вижу. Так что, Лебедева, с сегодняшнего дня ты будешь выполнять мое самое главное поручение – следить за Катей.

Скрежещу зубами. Вот же… ну козлина!

– Я врач! – выпаливаю. – И устроилась сюда, чтобы набраться опыта! Если бы хотела быть няней, то пошла бы в другой ВУЗ.

– То есть вы отказываетесь? – холодно спрашивает.

Я чувствую, как пухлые пальчики девочки сильнее сжимают мои. Черт! Она же все слышала! И теперь подумает, что и я ее бросила. Стоп! Мы и часа не знакомы. Почему я испытываю такую нежность к этой девчушке?