И сегодня к нам должны приехать представители корейцев, чтобы заключить контракт. Черт, от предвкушения даже ладони потеют. Наконец-то мы сможем поставить нормальное кресло в ЛОР кабинет и поменять томограф.

Внезапный звонок в дверь отвлекает меня от размышлений о том, что еще нужно исправить.

Оставляю горячий кофе на столе, натягиваю футболку и иду открывать.

– Мама? – распахнув дверь, я застываю, увидев свою мать.

И взгляд ее не обещает ничего хорошего. Поскольку рядом с ней топчется моя дочь. Сердце сжимается…

– Ты забыл, да? – коротко спрашивает, я чувствую, что сейчас меня ждет хорошая такая головомойка.

Я что-то забыл. Чертовски важное. И это явно связано с моей дочерью. Катя переминается с ноги на ногу. Она с милым розовым рюкзачком, в руках малышки плюшевый медведь.

– Так, – опираюсь на косяк, смотрю на двух главных женщин в своей жизни, – и что я забыл? Мам, у меня вчера был тяжелый день, я лег под утро.

– Ты всегда так ведешь себя, Григорий. Порой мне кажется, что не я тебя родила, а кто-то другой, – она издевательски выгибает бровь, – ты впустишь нас в квартиру? Или твои мать и дочь так и будут стоять на пороге, как бедные родственники?

– Да, конечно, – спешу убраться с дороги.

Мама заводит Катюшу в мою квартиру. Поправляет ее рюкзачок.

– Иди на кухню, милая. Мы с твоим папой поговорим, и я поеду.

В смысле, поеду? Куда она намылилась?

– Ладно, – малышка даже не смотрит на меня.

Звание «отец года» я точно не получу. Вздыхаю, вопросительно смотрю на маму.

– Ты забыл, – вздыхает она, повторяя эту заезженную фразу.

В последние месяцы именно с нее начинается каждая наша беседа. И нет, я не дерьмо, просто очень много работаю. А когда голова занята одним, то на другое не остается места в мозгах.

– Зачем ты привезла Катю? С тобой ей лучше…

Моя мать складывает руки на груди. Смотрит с неприкрытым осуждением.

– Не думала, что воспитала труса, Гриша. Неспособного принять собственные ошибки и двигаться дальше. Смерть Леры была чудовищной. Но это не твоя вина. Скорая ехала слишком долго, а я не врач…

– Прекрати о ней говорить! – гаркаю, затем тут же прикусываю язык.

Мама не обижается. Она все понимает. Единственный человек, который не отвернулся от меня в то черное время.

Моя жена умерла при родах. В нашей квартире. На моем мобильном было почти тридцать неотвеченных вызовов, когда я включил его после сложной операции. Тогда я спас пациента, но потерял любимую женщину.

– В общем, я освежу твою память, сынок, – вздыхает мама, – уже месяц я талдычу тебе о своем круизе. О том, о котором мечтала уже очень давно. И твой отец, Царствие ему Небесное, не будет мне мешать.

У них были непростые отношения, которые ухудшились после его измены. Но он до последнего бегал за мамой, которая так и не простила. А потом умер…

А молодая любовница отказалась даже его хоронить. Но так как я люблю маму, избавил ее от этого геморроя.

– И ты уезжаешь сегодня, – сжимаю пальцами переносицу, понимая, к чему все идет, – и когда вернешься?

– Это тебя не касается. Гриша, я хочу оторваться на старости лет с такими же буйными подружками, пока меня не свалил маразм. Поэтому говорю тебе прямо в лицо, чтобы ты потом не был шокирован: отныне твоя дочь живет у тебя. Ты заботишься о ней, растишь ее. А я буду хорошей воскресной бабушкой, что печет вкусные пирожки и балует внучку.

– Ба! – в дверях кухни появляется Катя, ее глаза напоминают два огромных блюдца. – Ты уезаесь?

Она хлюпает носом, я подавляю порыв прижать малышку к себе. Я не заслужил… ее.

– Да, милая. Теперь ты живешь с папочкой.