– Чаво на этот раз нашлем нашему Карлычу? – задалась вопросом Агата, опережая раскрывшую рот Дуровну.

– Погоди, старая, наша молодуха че‑то путное поведать хотить, – воскликнула самая взрослая из всех – Шильда Вальдовна, величаемая Древней или вовсе Шивальдовной, если, конечно, ограничиться исключительно литературными словами.

– Ну так чаво… Давай ведай ужо! – воскликнула Макфеевна, аккурат средняя из всех пяти по возрасту. – Ко мне скоро внуча придеть. Вопросы сложные задавать будеть.

– Тьфу на тоби с твоей родней! – позавидовала Злата Ядовна, у которой кличек было больше, чем родни. И все прозвища так или иначе со вторым именем связанные.

Бабки разом сплюнули, реагируя на слово «тьфу» по привычке, выработанной даже не годами, а столетиями.

– Да чаво ето вы за базар‑то тут устроили?! – Молодуха, которая Дуровна, затараторила, пока опять не перебили: – Менестрель у нас новый появится совсем скоро, да толпы дворян со столицы ужо сдеся, предлагаю поделить прибыль поровну, шоб потом не воевать.

Почесав во лбу, Агата облизала палец, пробуя ноготь с пророческим начертанием на зуб, затем сразу высказалась:

– Бабоньки, поможите. – Заметив в ответ хитрюще‑подозрительные взгляды у тех самых, добавила со вздохом: – Отдам свою долю, ток приворотку не сливайте.

– Чавось им сливать‑то тады, коль не приворотный товар? У меня вон полподвала заготовлено…

– Да усе сподряд! – воскликнула Агата, сгущая тучи над лавочкой – буквально.

По всей улице раздались хлопки закрываемых ставень, калиток, дверей, окон. Однако следующая реплика Шильды развеяла непогоду в мгновение ока:

– А че, можа, зелья да амулеты от сглаза, лямурно украшенные для правдивости? Вреда не буде, ток польза всем и нам особливо.

– Идеть! – высказалась Злаяда, тормоша другую, похрапывающую ведьму‑соседку.

– Тока, Макфа, давай‑ка ты и нам жонишков насыплешь, а то видеть ваши морды ужо невмочь. Можа, еще и дедок какой подле меня маячить буде, – ввернула условие Древняя, разглядывая свой собственный пророческий мизинец, но не решаясь попробовать его на вкус.

– Та не нать ничаво магичить, весь Цам ярмаркой жонишков да невест станеть, – поделилась очередной новостью молодуха, провоцируя старух подскочить на ноги, даже спящую.

– Дак чаво ет мы сидим?! Идеть! – крикнула убегающая вперед всех вторая ведьма, оказалось, слушавшая остальных сквозь дрему. Одна только Агата осталась на лавке, дожидаясь свою внучку. Затем старая по‑молодецки побежала к себе доставать зелье временной хвори.

«Пущай хотя б Рия замуж выскочить, уж потом и поговорим», – думала Макфеевна, перебирая склянки да флакончики на полочках, скрытых в стене магией.

Вопреки увиденному в недавнем пророчестве, на лестнице раздались знакомые шаги раньше положенного, заставляя старые доски нещадно скрипеть.

– Провались оно все пропадом! – проворчала старуха, накидывая на голову шаль, прихваченную со стоявшего рядом пуфика, сгорбилась посильнее и закашлялась, имитируя простудное заболевание, в простонародье – хворь.

– Ба‑буш‑ка, – пропела Рияна, шаркая подошвами по причудливому половику, сплетенному из древесной коры. «Наверняка оберег, – подумала она, подмечая изменения в бабушкиной вывеске – белой табличке, на которой углем была выведена надпись. – Да, так и есть: «Поисковые чары и гадание» – абсолютно новое название».

– Чаво тебе, внуча? – прохрипела Макфеевна не своим голосом: сиплым, со свистом, иной раз срывающимся на кашель.

– Ой, да я это… Узнать у тебя хотела про поисковую ворожбу.

Макфеевна уже более здоровым голосом воскликнула: