Физик расхохотался, показав крепкие белые зубы.

–Зачем вам кабели? – поинтересовался Сабуров и ученый посмотрел на него с нескрываемым сожалением.

–Во-первых, мистер Синг строит к замку канатную дорогу, а во-вторых, если в шахте действительно отыщется вольфрам, то за ним надо будет спуститься. Имейте в виду, что в замок никак иначе не попасть.

– Никак иначе, чем… – Сабуров вопросительно взглянул на ученого.

– Никак иначе, чем по канатке, – усмехнулся сэр Майкл. – Нас ждет торжественное открытие верхней и нижней станций. Мистер Синг решил совместить приятное с полезным и он заодно устраивает светскую охоту.

–И кто же приглашен? – поинтересовался Сабуров, но сэр Майкл пожал мощными плечами.

– Хелен едет со мной, а об остальных гостях я понятия не имею. Всего хорошего, мистер Гренвилл. Надеюсь не заметить вас в Шотландии.

– Ни в коем случае, – уверил его Сабуров.

Повернув ручку газового рожка, Максим Михайлович вспомнил об электрической лампочке, или прототипе, как назвал его сэр Майкл Огилви. По дороге из доков в Сент-Джонс-Вуд Сабуров заглянул в свое излюбленное пристанище – библиотеку Британского музея.

Миссис Сэвилл отдыхала в Брайтоне, поэтому Сабуров зашел на Гилберт-плейс только ради сэндвича и кружки легкого пива в пабе на углу. Его бывшая квартирная хозяйка присылала в Сент-Джонс-Вуд трогательные письма с засушенными цветами, а недавно Сабуров получил от нее новинку – почтовую карточку за полпенни.

Он сам отправил мистеру Сингу порядочное, как сказал бы мистер Браун, письмо, составленное на бумаге с грифом Реформ-клуба и уложенное в такой же конверт. Сабуров сообщал миллионеру о согласии на консультации, как он называл свои услуги. Максим Михайлович решил не просить задаток. Он поступал так только в исключительных случаях, предупреждая клиентов, что вернет деньги, буде его постигнет неудача.

– Чего еще никогда не случалось, – сказал он устроившемуся на диване Тоби.

Сеттер сонно клацнул зубами и Сабуров рассмеялся.

– Ты прав и такое может произойти, однако я сделал домашнюю работу.

Прошлое мистера Синга, правда, пока оставалось неизвестным.

В читальном зале Сабуров просмотрел все имеющиеся там американские газеты за последние три года, однако не нашел в них упоминаний о семье миллионера или его привычках. Бывший рудокоп, а ныне владелец средневекового замка, кажется, не очень-то привечал журналистов.

– Или он ценит свой покой, – хмыкнул Сабуров. – Мистер Уайт тоже не особо распространялся о прошлом, переехав с девочками в Бомонт.

На землях, купленные покойным мошенником Поповым, действительно отыскались источники нефти, однако мистер Уайт написал, что для ее добычи требовались огромные средства.

– Кое—какие угодья я продал, – вспомнил Сабуров письмо бывшего каретника, – а деньги положил под проценты в надежный банк. У Мелани и Кэтрин появилась домашняя учительница и девочки теперь бойко болтают по-французски и играют на фортепьяно. Может быть, мне удастся отправить их в колледж, куда теперь принимают не только белых юношей.

Максим Михайлович тоже читал об Оберлин-колледже в штате Огайо, где студентов не разделяли по полам.

– Интересно, как фрейлейн Амалия читает лекции в Гарварде? – пришло ему в голову. – Тамошняя профессура вряд ли прогрессивна. Или она только работает в лаборатории?

Сабуров щелкнул резинкой блокнота.

– Хватит о ней думать.

В библиотеке музея он внимательно прочел статью в энциклопедии, откуда Максим Михайлович уяснил, что вольфрам – редкий и дорогой металл, который в средневековье называли волчьей пеной.