– Папа терпеть не может, когда с ним носятся, – девушка покраснела. – Простите меня за школьные словечки. Он сам пробивал себе дорогу и очень независим, но я постараюсь убедить его, что так лучше для всех.

Едва открыв дверь, Сабуров натолкнулся на клубного лакея.

– Вам телеграмма, мистер Гренвилл, – перед его носом замаячил серебряный поднос.

Великий физик не отличался многословностью.

– Завтра в девять утра на верфи Тринити в Попларе. Сэр Майкл Огилви, – прочел Сабуров.

Крутая речная волна плеснула на дно катера и парень за штурвалом осклабился.

– Не извольте беспокоиться, сэр! – заорал он. – Сейчас причалим!

Изменчивая лондонская погода постучала в шесть утра в окно Сабурова холодным дождем. Выбежавший на двор Тоби быстро заскочил обратно, перекочевав на диван в кабинете Сабурова.

– Лежи под пледом, – велел ему Максим Михайлович. – Некоторых ждет овсянка в миске и подушка, а некоторым придется прошагать четверть часа до омнибуса.

После собственной овсянки, тостов с маслом и пары чашек кофе, он выудил из гардероба провощенную куртку и закрывающее уши кепи, в котором Сабуров ездил на охоту. Не будучи особым любителем последней, он признавал, что Тоби тоже необходим моцион. Пес с удовольствием разыскивал подстреленных птиц на вересковых пустошах. Сабуров хотел взять Тоби в Шотландию, в гости к мистеру Сингу.

– Вернее, на работу, – поправил он себя, – потому что миллионер мне заплатит.

На деньги от сэра Майкла Огилви Сабуров не надеялся, потому что великий физик не просил его о помощи.

– Это инициатива любящей дочери, – сказал он прикорнувшему Тоби. – Может быть, сэр Майкл вообще пошлет меня восвояси.

Журналисты писали, что ученый отличается неукротимым нравом. Посидев в библиотеке Реформ-клуба, Сабуров отправил письмо в Эдинбург, мистеру Сингу. Полистав подшивки газет, сыщик составил представление о сэре Майкле Огилви, блудном сыне строгого семейства, принадлежавшего к секте плимутских братьев.

Ребята с Флит-стрит не жалели красок, описывая трудное детство ученого, отец которого трудился седельных дел мастером.

– Как у Фарадея, – хмыкнул Сабуров, – и он тоже сын ремесленника, принадлежавшего к радикальной секте. Понятно, почему они с сэром Майклом так сошлись. Они еще и тезки.

Сабуров обосновался в Лондоне уже после смерти гениального физика, однако, судя по газетам, сэр Майкл Огилви стал достойным наследником своего учителя.

– Представьте себе высокую эффектную фигуру с развевающейся гривой вороных волос и пронизывающими глазами цвета арктического льда.

Максим Михайлович заучил наизусть строки какого-то бойкого писаки. Глаза леди Хелен напоминали лесной мох. О семье сэра Майкла газеты не писали, однако леди Хелен сказала Сабурову, что осиротела ребенком.

– И сэру Майклу всего пятьдесят лет, – Сабуров схватился за леер. – Движение здесь словно на Оксфорд-стрит в час пик.

Полицейский катер, идущий встречным курсом, едва не потопил хлипкую посудину, куда Сабуров погрузился на пристани у моста Тауэр. Закопченную трубу паровой лодки обвивала надпись «Гринич со всеми остановками в доках и на верфях».

Пробираться в экипаже в сердце индустрии и торговли Лондона смысла не имело. Собачий остров и плоские земли вокруг пересекали бесчисленные каналы и доки, куда лошадям хода не было.

Отфыркиваясь от очередной порции речной воды, Сабуров заорал:

– Долго еще?

– Мы на месте, сэр, – рулевой указал вперед. – Видите арку и пристань? Вас, кажется, ждут.

Резкий ветер гнал к устью реки дождевые тучи и серый дым, поднимающийся из кирпичных труб. На берегу высились обросшие лесами скелеты будущих военных кораблей. Вихрь взвил полы черной крылатки сэра Майкла, обосновавшегося под каменной аркой с вывеской: «Судостроительная и железоделательная компания реки Темзы».