Браун пожал плечами:

– Правительство Ее Величества не имеет к мистеру Сингу никаких претензий. Сэра Майкла и его дочь, леди Хелен, вы знаете, – он коротко улыбнулся. – Что касается мисс Клариссы Янг, которая тоже могла бы носить титул, то она, видимо, познакомилась с мистером Сингом в Америке.

Сабуров подался вперед.

– Мисс Янг побывала в Америке?

Браун невозмутимо отозвался:

– Три года назад, когда она начинала театральную карьеру. Для молодого актера или актрисы нет ничего лучше американских сборов. Тамошние зрители валом валят даже на самые простые спектакли, потому что других радостей у них нет.

– То есть они не увлекаются крикетом, – не удержался Сабуров и Браун подмигнул ему.

– Туше. Вы проиграли партию, – он смешал карты. – Однако, как говорят другие ваши соотечественники, кому не везет в карты, тому повезет в любви, мистер Гренвилл.

Сабуров, смутившись, пробормотал:

– Вы следите за мисс Янг, хотя она всего лишь актриса. Она что, связана с фениями, а ее американский тур прикрывал противозаконную деятельность?

Браун окутал себя облаком ароматного трубочного дыма.

–Эта язва, то есть Ирландия, будет чесаться вечно. Нет, мисс Янг не интересуется политикой. Мой друг, маркиз Лондондерри, на смертном одре попросил меня присматривать за его незаконной внучкой. Клариссе тогда исполнилось всего семь лет.

Браун помолчал.

– Надеюсь, что в скором времени она выйдет замуж, потому что…

Тоже оборвав себя, он с заметным усилием поднялся.

– Спокойной ночи, мистер Гренвилл. Спасибо за партию и мы встретимся за завтраком.

– Потому что он скоро умрет, – понял Сабуров, – но англичанин никогда не признается в таком.

Максим Михайлович еще посидел у окна, слушая уханье сов, вылетевших на ночную охоту в парке.

После завтрака лакей принес на серебряном подносе склянку темного стекла. На сосуде отсутствовал аптечный ярлычок, однако Сабуров не сомневался, что перед ним опиум. Прозрачные капли растворились в стакане воды и Браун скривился.

– Не самое приятное снадобье, однако мне недолго осталось его пить. Пойдемте, мистер Гренвилл, – он свистнул собакам. – Прогуляемся перед вашим отъездом. На кухне вам соберут корзинку для поезда. В Эйлсбери всего один паб, не славящийся своей стряпней.

Сентябрьское утро выдалось ветреным, но ясным. Золотые листья шуршали под ногами, а отцветающие розы роняли сухие лепестки на мраморную крошку дорожек. В старинном фонтане усадебного сада умиротворяюще журчала вода.

Усевшись на скамейку, Браун опер узловатые руки на дубовую трость так же, как это делал отец Сабурова.

– Дайте-ка мне папиросу, – приказал Браун. – Я расскажу вам одну давнюю историю.

Пыхнув голубым дымом, он откашлялся.

– Представьте молодого человека из хорошей семьи, с громким титулом, но почти без денег.

Серые глаза Брауна, спрятанные в сетке морщин, смотрели вдаль.

– Молодого человека, влюбленного так, как влюбляются всего раз в жизни, но семья девушки его не привечает, потому что у ее отца имеются более грандиозные планы на ее замужество.

Сабуров открыл рот, но приказал себе молчать. Браун вздохнул.

– Юноша все равно объясняется девушке в любви. Он готов порвать с собственной семьей и увезти девушку туда, где светские условности никого не интересуют. Только вот девушка ему отказывает, потому что она влюблена в другого. Юноша отступает, как и положено джентльмену и уходит во флот Ее Величества.

Сабуров осторожно спросил:

– И?

– Когда он готовится к отплытию в дальние широты, – невесело ответил Браун, – ему приходит письмо от девушки, умоляющей о встрече. Они видятся в Гайд—парке и девушка признается юноше в пока скрытом ото всех позоре. Она соблазнена, брошена и ждет ребенка.