– Нас ждет рулет с беконом, – он поднял палец. – Мы откармливаем свиней ячменем и смею сказать, что они здесь самые толстые и счастливые во всей Англии, – Браун улыбнулся. – Хлеб мы печем с тмином, по средневековому рецепту, а моя вишня берет призы в графстве. Повар готовит с ней отличный пирог.

Вишневые деревья роняли листья в цветники, где Браун выращивал свои излюбленные пионы. Тоби поскакал вслед за длинноногим и неуклюжим щенком черного мопса.

– Это мой последний подарок ее Величеству, – спокойно сказал мистер Браун. – Она отправляет сюда не только старых собак на пансион, но и молодых на воспитание. Бедняга Барон покинул нас ради полей вечной охоты, однако теперь у меня появился новый Барон.

Подозвав Тоби, Браун кинул собаке печенье.

– В Шотландии ты набегаешься вдоволь, – пообещал он собаке. – Вы тоже приехали сюда ради Шотландии, не так ли, мистер Гренвилл?

Сабуров, перечитывавший в поезде новое письмо мистера Синга, кивнул. Браун вернулся к этому разговору, только покуривая на парковой скамейке.

– Рассказывайте, что у вас случилось, – велел вельможа.

Сабуров вытащил из кармана провощенной куртки блокнот в черной матерчатой обложке.

– Я все начертил, – он зашелестел страницами.

Порывшись по карманам заштопанного одеяния, когда-то бывшего сюртуком, Браун нацепил очки в стальной оправе.

– Все равно рассказывайте, – повторил он.

Ветхие карты на древнем ломберном столике помнили еще времена Регентства.

Тасуя колоду, Браун заметил:

– В пикет сейчас играют только старики вроде меня. Я пойму, если вы предпочтете вист.

Сабуров покачал головой.

– Мой покойный отец настаивал на пикете и я выучился игре, чтобы отвлечь его от…

Максим Михайлович оборвал себя, не желая рассказывать о пристрастии покойного Сабурова-старшего к вину. Ни один англичанин не позволил бы себе задать даже самый невинный вопрос о семье собеседника. Браун тоже только пристально взглянул на Сабурова из-под седых бровей.

– Карточная игра помогает в определенные моменты жизни, – корректно сказал он. – Ведите счет, мистер Гренвилл.

Устроившись на подоконнике гостевой спальни, Сабуров рассматривал цифры в блокноте. Партию в пикет он проиграл, но Браун снабдил его кое-какими сведениями о гостях загадочного мистера Синга и о нем самом.

Отпив янтарного портвейна, Браун заметил:

– Мы не интересуемся частной жизнью гражданина Британии или ее гостя, пока он не нарушает законов. Что касается последних, то мистер Синг играет по правилам, как выражаются его соотечественники.

Сабуров уже просмотрел регистр лондонского Сити, сообщивший ему о доле мистера Синга в верфях на Темзе и еще одной доле в сталелитейном заводе в Ньюкасле. Американец владел и компанией по разработке недр, успевшей приобрести шахты в Йоркшире. Источники богатства мистера Синга оставались неизвестными.

В ответ на прямой вопрос Сабурова, мистер Браун пожал плечами.

– В отличие от вашей бывшей родины, мы не лезем в личную жизнь людей, мистер Гренвилл.

Сабуров пробормотал:

– Я родился в Лондоне.

Браун кивнул.

– Я знаю, однако, возвращаясь к сказанному ранее, человек не виновен, пока не доказано обратное. В Британии мистер Синг не находился под судом или следствием.

Сабуров опустил карты.

– Эти обстоятельства вы все-таки проверили.

Браун удивился.

– Не мы, а регистр корпорации лондонского Сити. Это обычное требование к желающим основать промышленное или торговое предприятие. Перед нами он чист, а…

Сабуров утвердительно сказал:

– Его дела в Америке вас, то есть нас, не касаются. Он мог разбогатеть на грабежах почтовых вагонов, а потом стать уважаемым промышленником.