– Вы все мне еще спасибо скажете, за то, что спас ваши жизни! – приговаривал он сам себе, опустошая украденный кувшин с брагой.

Дождавшись темноты, Григорий перемахнул через стену и направился прямиком к татарам. Но далеко пройти на своих двоих не сумел.

По пути Кутерьму обнаружил дозор и спеленал арканом, как лазутчика. Обрадованные чингизиды не стали обращать внимание на ругань в свой адрес. И до становища протащили перебежчика на веревке, вспахивая его носом землю, как плугом, взрыхляя конский навоз вперемешку с черноземом. Собрав на себя все виды окрестной не лечебной грязи, как в городе, так и за ним. Наш оборванец превратился даже, мягко сказать не в бомжа, а в очень грязную редиску. Невыносимую вонь от него ощутили бы даже больные аносмией.

У татар не принято умывать грязных «гостей». Да и сами они были людьми привычными к неприятным запахам. Но для Гришки все же сделали исключение, окатив грязнулю несколько раз ледяной водой из кадушки.

Как выяснилось позже, в лагере его уже ждали. Поэтому вместо утилизации в выгребной яме мокрого пленного подвели к самому крупному шатру в становище. Парой тычков поставили на колени перед входом и заставили уткнуть голову в землю.

– Здрав будь, Григорий! Мы давно тебя ожидаем, долго же ты собираешься! – услыхал пленный чистую русскую речь над головой. – Он попытался приподнять голову и поглядеть на говорившего. И тут же схлопотал мощную затрещину чем-то увесистым, насыщенно-железосодержащим, вероятно, рукоятью меча.

– Раз ждали, то зачем весь мой почти новый кафтан изодрали, таская по кустам и буеракам на привязи как собачонку?

– Так ты же не красна девица, и не на почетный пир приглашен. А, не поваляй тебя в грязи эти славные батыры... Вот, кстати, вам Ханская милость, – над ухом парня прозвенела мошна с деньгами, переданная страже. – То утыкали бы тебя со стен стрелами калеными свои же соплеменники, аки Создатель наш небесный при сотворении серого ёжика утыкал его иголками, – продолжил вкрадчивый голос.

– Вод ведь злыдные люди! Я же для… а, они… – эх!

– Но ты не держи на них зла, Бог велел прощать. Тем более, завтра они все пойдут к нему на встречу вслед за своим Князем Юрием Всеволодовичем. Но пусть тебя это не тревожит, я отпускаю им все грехи.

Кутерьма осмелился искоса бросить взгляд, как раз в тот момент, когда собеседник накладывал на себя крестное знамение.

Перед ним стоял косматый монах в одеждах татаро-монгольского воина. Он, заметив движение, протянул руку и приподнял за подбородок голову Кутерьмы, заглянув тому в глаза.

– Бог мне поведал о твоем условии... Ты желаешь заполучить Ладомилу? Так?

– Откуда ты узнал? Ты волхв?

– Нет, я не язычник и не колдун. Лишь вера в истинного Бога дает мне знания и силу. Если ты получишь желаемое, ты укажешь путь до Великого Китежа?

– А не обманешь?

– Узри, презренный раб! Вот то, что ты хотел! – сильные руки схватили за волосы и повернули голову пленника в сторону шатра.

У входа на резном стуле восседал важный баскак. Это был Бурундай, правая рука и шубаш7 Хана Бату. Под его ногами лежала связанная Ладомила. Она выглядела сильно напуганной, боявшейся пошевелиться.

– Мы перехватили их неподалеку от города. Теперь ты проведешь нас к месту, где скрывается Белый Волхв

– Не слушай их, Гришенька! Они всех закололи пиками! А моих братьев зарубили, как собак. Тебя тоже убьют! Не веди их туда! – внезапно закричала девушка.

Бурундай тут же больно пнул Ладомилу, достал кинжал с золотой рукояткой и приставил его к горлу пленницы, чтобы та замолчала.