– Подождите, оставьте его. Нам нужно поговорить! – вступилась девушка за бывшего, а остальные застыли в ожидании дальнейшей команды. – Прости, Гришенька, так уж вышло, ты сам отказался от своего счастья.

– Безсоромна ты баба! Волочайка пустошная! Гульня, ведущая как пыня!2

Кутерьма закусил удила, и, сложив руки кренделем принялся оскорблять ее на чем свет стоит, называя свою любушку словами синонимами гулящей женщины.

– Нет! Это не так!– Девушка от обиды заплакала и закрыла лицо руками.

А ее брат тут же с размаху влепил своим пудовым кулачищем в глаз охальнику, от чего тот повалился плашмя в грязь, не подавая признаков жизни:

– Отволочите этого тартыгу и лябзю3 подальше. А будет трепыхаться, еще добавьте на пряники.

Несколько воинов, сопровождавших свадебный поезд из пяти подвод, схватили Кутерьму за ноги и потащили в таком виде через все лужи, образовавшиеся в следах колеи. Нисколько не заботясь, захлебнется ли их подопечный или нет. На Гришку купание отразилось благообразным образом. Измерив темечком все впадины и выпуклости пересеченного рельефа местности, он, очухавшись, снова стал громко ругаться.

– Тетёшка ты нефырев … буль … тьфу … ревая, расщеколда … тьфу … буль … буль … тьфу … лошия!4 – его и без того грязный от бранных слов рот наполнился жидкой грязью.

Одарив страдальца напоследок по паре увесистых пинков, богатыри догнали подводы и неспешно отправились в таинственный русский город Великий Китеж.

Гришка же, корчась от боли, перевернулся в луже на живот, и принял положение «бегемот думает – всплыть или не всплыть», злобно глядя на удаляющийся свадебный поезд.

Пару раз, фыркнув как морж, он задрал голову в небо и поклялся:

– Господи! Покарай их всех на небе, а на земле я им сам отомщу!

Спустя час на центральной площади тревожно забил набат. Все люди, побросав дела, схватили первые попавшиеся под руку орудия труда и обороны, побежали к деревянному частоколу стен. Город со всех сторон обложили конники татаро-монголов. Они смело разъезжали вокруг ограды посада и, задиристо потрясая пиками, гикали.

Среди них выделилась небольшая группа и направилась к запертым воротам. Состояла она из четырех всадников, трое были явными азиатами, но вот четвертый, несмотря на татарскую одежду, обладал роскошной русой бородой и принадлежал скорее к славянам.

После того, как он заговорил, все сомнения, что это был русич, пропали.

– Будьте здравы, горожане! Мы пришли с миром. Откройте ворота, и никого не тронут! – крикнул он.

– А зачем вы пришли? С чем пожаловали? – отвечал ипат5 с деревянной башни у ворот.

– Мы проездом. Накормите наших людей и лошадей, а также дайте провожатого до Великого Китеж-града, и никто не пострадает.

– Вы и так весь корм забрали в прошлый раз, у нас ничего не осталось. А вожью6 мы вам не дадим! Никогда не бывать этому, чтобы русский человек показал поганым дорогу к нашему святому месту.

– Даем вам время до утра! Если не передумаете, разорим город, все спалим, а жителей потребим! – Сказав это, всадники развернули коней, и галопом поскакали в выросший на пригорке стан орды.

Горожане, обсудив требования захватчиков на городском вече, мужественно отвергли требование басурман. Подтвердив все как один – силу и несгибаемость русского духа. Каждый понимал, что утром от поселения останутся только головешки, поэтому спешили провести отпущенное время с семьями.

Напротив, услыхав, что кочевникам требуется вожь, у грязного Гришки в голове зародилась мстительная мысль: «Надо помочь татарам пробраться через болота. А они в свою очередь не дадут состояться свадьбе моей нареченной с вероломным отпрыском колдуна».