Я не видел смысла его убеждать, более того не считал нужным продолжать разговор, просто кивнув, я попросил проводить меня в палату девушки.

Она, к моему удовлетворению, была на месте, искать девчонку по коридорам больницы у меня не было ни малейшего желания. В палате, помимо нее, находилась еще одна пациентка, которую тактично попросили ненадолго покинуть помещение.

Инге такой расклад явно пришелся не по нраву, и я невольно заметил, как округлив и без того большие глаза, девчонка отползла назад, и вжалась в изголовье кровати, до шеи прикрывшись одеялом. Понятно, что страшно ей, но я вроде не урод какой, одет прилично, чего так трястись-то? Совсем там с психикой плохо, похоже. Вот же вляпался-то.

На сей раз мне удалось рассмотреть девочку получше, во всяком случае я увидел ее лицо. Настолько бледное, что сливалось со стеной, одни глазища только, синие, да темные волосы, выделялись на белоснежном фоне. Я какое-то время молча наблюдал за девчонкой, пытаясь понять, что меня зацепило, и тут словно удар под дых получил. Ну, конечно, вот чего я в нее вцепился так, маленькая, худая, темноволосая девочка из прошлого, мать его, нет не она, другая, естественно, но сука так похожа.

Двадцать лет назад

— Отвалили от девчонки, — рявкнул я на собравшихся вокруг новенькой стервятников. Малявка совсем, худая, как спичка, глаза огромные, смешная, — вы, бля, оглохли что ли, вон пошли отсюда.

— Олег, да ты чего, — замялся один из придурков, — мы же просто пошутили.

Пошутили, они, блядь, напугали девчонку до смерти, уроды, блин, наверняка даже пожрать нормально не дали, твари.

— Ушли я сказал, в следующий раз руки переломаю и ноги, — предупредил я.

Повторять больше не пришлось, идиоты малолетние пулей вылетели из помещения.

— Эй, ты как? – обратился я к девочке, и присел рядом на корточки, малютка прижималась к стене и держала в руках какого-то старого зайца, а может и не зайца, хрен тут разбери, — тебя как зовут-то, — улыбнулся я девчушке.

— Катя, — тихо ответила она, внимательно меня рассматривая.

— А я Олег, — представился и протянул ей руку, — будем знакомы?

— А ты теперь всегда будешь меня защищать? – серьезно просила Катя, чем вызвала у меня широченную улыбку на лице, маленькая совсем, наивная еще.

— Тебе сколько лет, чудо? – спросил я.

— Девять, - послышался ответ.

Девять, ребенок совсем, и что мне с тобой теперь делать, Катя. Сам виноват, приручил — неси ответственность.

С того дня Катя следовала за мной хвостом, а мне даже весело было, не самая плохая компания, смешная девчушка, вырастет, красавицей станет, не одно мужское сердце разобьет.

Тогда я еще не знал, что вырасти ей было не суждено.

Спустя еще полгода

— Что с ней? – спросил я у местного врача.

— Ничего, — отмахнулся тот, словно я муха назойливая, — температура, оклемается.

Черта с два здесь просто температура, я же вижу, что ей совсем плохо, ей в больницу нужно.

— Да она же совсем никакая, — заорал я, — бредит вон, скорую надо.

— Ты меня учить будешь, щенок, а ну вон пошел, — разразился старый придурок, ему вообще не было дела до нас – беспризорников, никому не было до нас дела, сдохнем и не заметит никто.

Я даже к заведующей прорвался, только толку-то, плевать всем на Катьку было, отмахивались все, мол, температура, зима на дворе, все простывают. Позвонить самому, мне, естественно, тоже не дали.

Скорую-то они потом вызвали, когда Катя сознание потеряла, а температура за сорок перевалила, только поздно было, в больнице умерла, двухсторонняя пневмония, не спасли.

Настоящее время