Илья возвращается минут через пятнадцать. В руках большой бумажный пакет с вожделенной выпечкой и два кофе.

– Держи. Точи.

– Ты прикалываешься? Я просила два круассана со сливочной начинкой, – пищу обалдело.

– Разные взял, вдруг другие захочешь тоже, – пожимает плечом, усаживается рядом и протягивает мне кофе.

– Давай тут постоим. Мне надо будет вернуться к школе. Тренировка, с которой я ушла, сославшись на больную ногу, закончится через пятьдесят минут.

– А если нет? – звучит насмешливо.

– Что «нет»?

– Ну вот возьму и украду тебя.

– У меня потом будут большие неприятности. И у тебя, кстати, тоже, – объявляю строго.

– И кто же мне их организует?

– Мой батя, кто, – достаю из пакета булочку и не могу сдержать улыбку.

Ммм… Горяченькие, как я люблю!

– С этим убогим кеном-альбиносом у тебя что? – едва не давлюсь, когда слышу это.

– Ничего. Я же сказала! – напоминаю с раздражением.

– А если хорошенько подумать?

Ой да фиг с тобой!

– У него есть девушка. Со мной зажимался по углам развлечения ради. В один прекрасный день мне надоело. Надоело прятаться и наблюдать за тем, как он по самые гланды засовывает язык Купцовой в рот. О чём я его и проинформировала.

– А он, значит, непонятливый.

– Непонятливый.

– Ясно.

– Без подробностей обойдёмся?

Смотрю в окно и ем круассан. Рассказывать о своей глупой подростковой влюблённости не собираюсь. Как впрочем, и о том, что моя невинность в мечтах предназначалась этому самому «убогому кену-альбиносу».

– Ты мне скажи, почему не предупредила о том, что девственница?

И всё же это происходит. Я давлюсь и закашливаюсь.

– Постучать по спине? – предлагает услужливо.

– По голове себе постучи! – пытаюсь возобновить вентиляцию в лёгких.

– О таком предупреждают заранее, – подаёт бутылку с водой.

Мне либо показалось, либо в его голосе прозвучали нотки недовольства.

– Ну извини, что не заявила об этом во всеуслышание прямо с порога! – откручиваю крышку и пью.

– Как себя чувствуешь?

– В смысле? – смущённо хлопаю ресницами.

– Ну не знаю… Кхм. Может, болело после… Ну, ТАМ, – прочищает горло, чешет затылок.

Там.

– От этого ещё никто не умирал, – отворачиваюсь к лобовику, ощущая испанский стыд.

– Так что? – никак не угомонится.

– Что «что»? – передразниваю его я. – Как в той песне. Поболело и прошло. Всё со мной нормально!

– Не заводись. Причину своего безалаберного поступка пояснишь? – прилетает тут же следом.

«Безалаберного поступка»

Вот ведь гад! Ну щас я тебе устрою!

– Илюх, – разворачиваюсь к нему корпусом, – отнесись к этому философски. Под действием алкоголя наглым образом решила тобой воспользоваться, – задвигаю невозмутимо.

От подобного заявления кофе носом идёт уже у него.

– Чего-чего?

– Говорю, воспользовалась твоими услугами в своих интересах, – дублирую, откровенно забавляясь. – Ты для меня – своего рода приключение. Бобринский квест!

Ну и физиономия!!! Ржунимагу! У него сейчас глаз задёргается!

– Квест означает…

– Я не тупой, – гаркает тут же.

– А если серьёзно, фантазия у меня была такая. Эротическая. Отдаться незнакомцу, – театрально прикрываю глаза, томно вздыхаю и надкусываю булку. – Звёзды совершенно случайно сошлись на тебе. Только и всего…

Не признаваться же, что конкретно от него потеряла голову. Что с другим ничего такого не сделала бы! Что виной всему не только любопытство и протест.

– Совсем дура? – ещё с минуту молча таращится на меня в изумлении. – Что в твоей башке творится???

– На что намекаешь?

– У тебя в черепной коробке замыкание!

– Аааа… То есть только я во всём виновата??? – переспрашиваю, лопаясь от негодования.