— Как видите, ее здесь нет. Ваши подозрения не уместны. Если вы не можете выдвинуть мне обвинение, то уходите…

— Могу.

20. Глава 19. Где доказательства?

— Что? — срывается шепот с моих губ и я негодующе смотрю на инквизитора.

— Леди Рошэ, думал, вы прибудете позже, — выдает он без капли смущения. — Разогнали торговые караваны?

Да я сейчас всех тут разгоню так, что мало не покажется.

Так, тихо. Инквизиторской крови тут еще не хватало. Отшлепаю его деликатно!

— Лорд Вэримор, вы только что заявили, что можете предъявить моему супругу обвинение. На каких основаниях, — требую ответ, а он лишь улыбается.

— Слышал, вам в городе мало, кто отказывает, несмотря на закон. Но я же напомню вам, что вся информация по делу строго конфиденциальна между обвинителем и обвиняемым. И поскольку вы не ваш муж, можете попробовать узнать все через его защитника. Стати, уже пора начинать его искать, — выдает этот… гад, а я от гнева сжимаю пальцы в кулачки.

— Искать защитника? Да я скорее жалобу на вас напишу за превышение должностных полномочий! Это мои шкатулки, вы взяли их из моей комнаты, а я не давала права обыскивать дом! — с пылом выдаю этому наглецу, но он даже бровью не ведет. Только пускает какой-то скучающий взгляд в господина Рошэ.

— Сами скажете или мне?

— Что? — не понимаю я, и глядя, как господин, к которому я уже привязалась как к родному дедушке, отводит взгляд, начинаю тревожиться еще больше.

— Сири, это я велел их принести, — говорит он своим немощным голосом, и сердце надрывается. Ему отдыхать нужно, а не вот этот это все!

— Зачем? — не понимаю я, моментом смягчив голос.

— Чтобы объяснить лорду Вэримору, что нам нечего скрывать. Я баловал тебя всем, чего ты хотела. И я запросто мог бы выкупить шкатулку Серафима после недели музея, — объясняет господин, и в этом он прав. Эти шкатулки были куплены за его деньги. Он отчего-то считал своим долгом перед Сиреной помочь мне вернуться домой.

Да, Дирард знает, что я попаданка, и при этом относится, как к родной дочери, которой у него не случилось. Одинокий на старости лет человек. Так как же я могу стоять сейчас в стороне?

— Вижу, это не помогло? — спрашиваю у инквизитора и вновь натыкаюсь на ледяную маску на его лице. — Если вы собрались строить обвинение только на основании моего интереса к побрякушкам, то вы сильно ошибаетесь! Мой супруг никогда бы не сделал ничего подобного. У него не было ни мотива, ни возможности!!

— Мотив и возможность? — выхватывает инквизитор лишь два этих слова из всей тирады, что я произнесла. — Вы так хорошо осведомлены о сыскном деле?

Да уж, начиталась, когда думала, как оправдать имя бедняжки Силии. Увы, с изменившейся внешностью это стало невозможным!

— И не только, лорд Вэримор. Где ваша доказательная база? Где улики?

— Часть про неразглашение вы не услышали? — отвечает вопросом на вопрос инквизитор, и несмотря на весь его лед, мне кажется, будто он играет. Или просто насмехается надо мной. Ах, да. Он же в женщин не верит!

— Господин Рошэ, попросите, пожалуйста, вашу супругу оставить нас наедине, — велит он Дирарду. — Боюсь, дальнейшее не для нежных женских ушей.

Меня? За порог?! Нет уж!

— Сири, — зовет дедушка, и весь боевой залп тут же сменяется тревогой за него.

Мне кажется, или он побледнел еще сильнее? А вдруг у него сердце прихватит? Мир, пусть и магический, а бессмертия тут так и не изобрели!

— Оставь нас, голубушка, — просит он, а я всем видом говорю, что не хочу.

Я должна быть здесь. Должна защищать его, тем более, когда он так слаб. Это мой долг после всех тех лет, что он защищал меня.