— Филиция, я задал вопрос, — щелкнув пряжкой ремня, Эзио медленно приближается ко мне и расстегивает брюки, привлекая мое внимание к своей выпуклости в паху. — Сколько ублюдков прикасалось к тебе?
Сглатываю, изо всех сил вжимаясь в спинку дивана.
— Не твое дело! — шиплю, сдерживая слезы отчаяния. — Я больше не принадлежу тебе! Оставь меня в покое!
Дергаюсь в сторону, чтобы сбежать, но грубая хватка на щиколотке возвращает меня обратно, и я даже не понимаю, как ему удается за несколько ловких движений вытряхнуть меня из ботинок и штанов. Бог мой, он в бешенстве. А мое проклятое тело жаждет его прикосновений как никогда. Я ненавижу себя за эту слабость. Всегда принадлежала ему и буду принадлежать только ему. Я проклята этим красивым ублюдком!
— Ты пожалеешь о своих словах, — с жесткой ухмылкой произносит он холодное обещание и нависает надо мной с диким взглядом, вынуждая мой рассудок темнеть. — Ты пожалеешь обо всем, Филиция, — выдыхает он, рывком вторгаясь между моих ног. — Ты позволила им взять то, что принадлежит мне. — Всхлипываю, когда резинка трусов с давлением впивается в мою кожу. — Ты оставила меня, изменила свои волосы, забрала этот запах. — Эзио угрожающе опирается одной рукой в спинку дивана, наматывая кружево на свой кулак так, что причиняет мне боль. — Ты забрала у меня все, что я любил!
Всхлипываю, отказываясь воспринимать его последние слова, но, как только слышится характерный треск ткани, меня будто оглушает понимание, что я не готова, и начинаю колотить его по груди, рукам, изо всех сил пытаясь предотвратить то, что сама спровоцировала. Почему он хочет прикоснуться ко мне после всех моих слов? Почему, почему, почему…
Эзио успокаивает меня, вцепившись сильной пятерней в горло и придавив меня к дивану так, чтобы я смотрела ему прямо в глаза. И я смотрю. Но не потому, что он заставил, а потому что не хочу упустить ни единой эмоции, когда он поймет, насколько ошибался.
— Ненавижу тебя! — пыхчу от переполняющих эмоций и, вопреки нарастающей в груди панике, хватаю Эзио за белоснежную рубашку, притягивая к себе, чтобы не думать о его пугающей эрекции.
— Возненавидишь, когда я заставлю тебя забыть каждого ублюдка, который к тебе прикасался.
Но я больше не слышу того, что он говорит, полностью завороженная тем, как Эзио смачивает свои пальцы слюной, а потом касается ими моих складок, вынуждая меня дернуться и задохнуться от обманчиво приятных ощущений. Дальше так не будет, я знаю, и убеждаюсь в этом, как только Эзио до боли сжимает мои бедра и входит в меня одним сильным толчком.
Господи, как же больно! Твою мать! Чертовски больно!
За короткое мгновение он разбивает звенящее предвкушение острой резью. Он даже не соизволил снять с себя одежду. Просто взял меня, как и подобает настоящему злодею.
Череда быстрых вдохов колеблет мою грудь, пока я пытаюсь скинуть с себя его тело, но, ощутив знакомое жжение в глазах, тут же зажмуриваюсь. Нет, нет, нет. Сражайся с этим, Фили. Ты не подаришь ему своих слез.
Эзио тоже больше не двигается, отчего жгучий дискомфорт внизу живота начинает притупляться, но я хочу, чтобы он закончил. Может, хоть так он убьет глупую любовь, что все это время отчаянно жила во мне. Открываю глаза, невольно позволяя нескольким каплям боли пролиться, прежде чем с ужасом встречаюсь с застывшим взглядом мужа.
— Фел…