— Давай, — простонала она, выписывая бедрами восьмерки.

— Хочешь?

— Ммм…

— Скажи!

— Чтоб тебя… да, хочу! Трахни меня! — выпалила.

Приставил головку к ее входу, дразняще медленно нажал, и резко вклинился в нее. Сам не выдержал — застонал, до того кайфово чувствовать ее влажность. Тесная, горячая, ждущая. Мы оба на грани, заведены до предела, и ритм я задал быстрый. Слава подается мне навстречу, кусает губы, и смотрит при этом на нас в зеркале.

— Заводит? — прохрипел, насаживая ее на свой член.

Слава не ответила, прикрыла глаза, спрятала их за длиннющими ресницами. Иногда все еще стесняется — или меня, или того, что с ней происходит. А я люблю выводить ее на эмоции, прорываться сквозь скромность.

Не выходя из нее, чуть склонился, обхватил ее под коленки, и скомандовал:

— Держись… и смотри, — приподнял, ноги ее развел широко, почти в шпагате, и продолжил трахать на весу.

Теперь я не вижу наше отражение, зато видит Слава. Во всех подробностях. И по ее гортанным стонам, по тому, как она сжимает мой член мышцами, я понимаю — ей нравится то, что она видит.

Трахаю ее как безумный, в глазах темнеет, мышцы напряжены. Готов кончить хоть сейчас, но жду ее. Слава должна первая получить оргазм.

— Давай, малышка, — шепчу, долблю ее с сумасшедшей скоростью, — кончай… кончай, милая…

— Ммм… Боже, — простонала Слава, содрогаясь на мне и вокруг меня.

А следом кончил и я. Слава сжимает меня так крепко, что члену больно, чувствую себя выжатым досуха, и чертовски счастливым. С ней каждый секс — охренительный.

Опустил Славу на пол, мы оба пытаемся отдышаться от этой бешеной скачки. А затем нас обоих накрывает смех.

— Капец, — она рассмеялась, оглядывая коридор.

Да и я тоже смотрю — на пакеты, из одного вывалились елочные украшения; на нашу верхнюю одежду, валяющуюся на полу; мои брюки спущены, а вот со Славы я их снял, как и трусики. Даже обувь с нее стянул, не помню когда.

— Ну и бардак, — покачала она головой, счастливо улыбаясь, и протянула ко мне руки. — Сил нет. Хочу на ручки. Отнеси меня в комнату, хочу немного полежать. Потом приберусь здесь.

Когда я мог отказать Славе? Никогда. Неаккуратно стянул с себя обувь пальцами ног, как делал это в детстве, поднял Славу, развалившуюся на пальто, валяющемся на полу, и понес в спальню.

— Я сам в коридоре приберусь.

— Тебе идет, кстати, — она удержала меня, провела по шее пальчиком. — Засос, — пояснила лукаво. — Прости, не удержалась.

Поцеловал ее, и вышел из спальни. Зашел в ванную, спустил брюки — нужно стянуть гондон, а затем в коридор, разобраться с бардаком.

— Блядь, — впервые в жизни я матерюсь, глядя на свой член.

Вернее, на порванный гондон. Нужно сказать Славе… или не стоит? Я-то не против детей, но Слава вряд ли на это решится сейчас.

Похер. Надеюсь, пронесет. Мало кто с одного раза способен залететь. Я стянул презик, выбросил его, сполоснул руки, и пошел в коридор.

31. 30

«Милая, прости, на премьеру не можем прилететь. Юра в аварию попал. Живой, все почти в порядке, но твой любимый бестолковый старший брат в больнице. Состояние средней тяжести. Антон отправляет меня к тебе, говорит что сам с сыном побудет, и я сама знаю, что Юра не умрет, он в сознании, но… не могу. Прости, что пропускаем премьеру. Но ведь спектакль не один раз будет идти, мы с твоим папой обязательно прилетим через пару недель. Клянусь»

Я прочитала сообщение от мамы как раз перед генеральной репетицией. Стояла, любовалась сценой, на которой установили декорации. И сами мы в гриме и костюмах. Женька крутится неподалеку, она будет танцевать не Пастушку, а со мной рядом, мою же роль, как возможная моя замена.