— С места в говно, — скривился Тибериус.

— “С места в говно” не говорят, офицер Тибериус, — менторским тоном сообщил скелет. Чесс был согласен: коса сюда так и просилась. Он бы с удовольствием огрел бы ею этого типа, хотя бы черенком по спине. — Существуют фразеологизмы “С места в карьер” и “Вляпаться в говно”. Это так, к сведению.

— А как насчет “завались, пока все зубы на месте”? — процедил Чесс. — Не рад мне — так я тоже не обоссался от восторга от перспектив. Тем более тебя-то вроде моей нянькой не назначили.

Все — причем слово “все” в данном случае подразумевало и людей за соседними и не очень столиками — повернулись к нему, замолчав на полуслове, и в повисшей тишине раздалось насмешливое фырканье скелета.

— Надо же, не думал, что тебе по вкусу настолько жесткие игры… — протянул он, снова обращаясь к Гродески, а затем подвинул к себе свободный стул и безо всякого смущения сел рядом с ним. — Будь добр, к моей очереди объясни своей подопытной мартышке правила и надень на нее намордник.

— А ты, будь добр, перестань казаться еще более говнистой задницей, чем ты есть, — поморщился Гродески, но зачем-то подвинул ему свой поднос. — Честер, этот изрыгающий яд фонтан — глава аналитического отдела Касиль Рузе. Мы всем Офицератом стараемся, но противоядие пока так и не изобрели.

— Гродески доблестно старается больше всех, — фыркнул Тибериус.

— А ты, я смотрю, совсем перестал, — заявил Рузе. Он бесцеремонно утащил с подноса Себастьяна тарелку с картофельной запеканкой и принялся за еду. — Хоть бы немного подзарядил Макса.

— Спасибо за заботу, Касиль, — Блейн коротко усмехнулся. — Но поверь — стараний ровно столько, сколько надо.

Рузе фыркнул, увел из-под руки Себастьяна чашку с кофе. Глотнул, скривился, потянулся за стоящей в центре стола сахарницей и всыпал в напиток половину ее содержимого.

— Куда Кота дели? — поинтересовался, тщательно размешав сахар и с неподдельным удовольствием употребив получившийся сироп. — Не поверю, что он смог бы пропустить такое событие.

— Первое извержение тебя на голову нашему испытателю? — уточнил Тибериус ничуть не менее ядовито. — Такое никто пропустить не захочет. Но вообще-то я разочарован. Ты мог лучше. Не надо было нам с Себом драться вчера.

Все дружно улыбнулись шутке, даже тонкие губы Рузе искривились в подобие ухмылки — и только Чесс с трудом подавил очередной всплеск раздражения. Эти четверо общались как большая дружная семья — даже выходные проводили вместе здесь, в долбанном Офицерате, — и ощущать себя чужим на этом семейном празднике было чертовски неприятно.

— Что в очередной раз доказывает, что планирование — не твоя сильная сторона, хоть ты и пыжишься изо всех сил, стараясь убедить меня в обратном, — отбрил Рузе невозмутимо.

— Слушайте, вы так старательно сретесь, что будь один из вас бабой, я решил бы, что вы двое — любовники, если бы не знал, что с аналитиком в постели можно помереть со скуки, а с адаптантом — склеить ласты в самом натуральном, а не переносном смысле, — сказал Чесс, переводя взгляд с Рузе на Тибериуса.

Чего он совершенно не ожидал — так это того, что почти вся столовая вдруг взорвется хохотом. Тибериус переглянулся с Блейном, Гродески — с Рузе, и все четверо тоже засмеялись.

— Конечно, любовники, — сказал затем Тибериус. — Долбим друг друга в мозги вот уже двадцать с лишним лет. Вынужденные БДСМ-практики ежедневно и без выходных. Скучать не приходится, уж поверь.

— Мерзко даже для тебя, Тибериус, — Рузе скривился. — Я представил себя в кожаном белье. В подробностях.