Ведьма заметалась, стараясь поскорее завершить варку зелья.

— Забирай свое отвортное и иди прочь отсюда! — рявкнула ведьма, торопливо наливая дымящуюся жидкость в склянку и впихивая склянку в руки девушки. — И не надо мне твоего фонарика, и деньги свои забери! — она и узелок с собранным Элиза в руки сунула. В глазах ее плавал страх. — Забирай все золото, рассыпанное по улице. Я тебе дарю его. Я сама тебе его принесу, если хочешь. Только уходи отсюда и не навлекай на меня гнев этого страшного человека! Даже внимание его не навлекай на меня! Что хочешь бери и иди прочь!

Тут Элиза сама перепугалась ни на шутку, с тревогой глянув на палочку.

— Ты же сказала, что она инквизиторская, — подозрительно проговорила она, нацеливая палочку на перепуганную ведьму. — Так чего ты так боишься ее? Ты превращаешься в животное? Ты вредишь людям? Ты крадешь их жизни?

Ведьма, припертая к стенке этими страшными обвинениями, молчала, распластавшись по шершавой стене как прибитая шкура.

— Ах ты, старая злодейка! — выкрикнула Элиза, грозя ведьме, но в это время сзади на ее плечи напрыгнула Ветта, мокрая с голов до ног, в грязном платье.

— Зелье, живо! — вскричала она, царапаясь как кошка и вцепляясь из всех сил в руку Элизы, отводя палочку от лица ведьмы. Та мгновенно сообразила что к чему; вдвоем они кое—как справились с брыкающейся Элизой и влили насильно ей в рот горькое отворотное зелье.

Девушка закричала не своим голосом, выгибаясь и катаясь по полу, но дело было сделано.

— Сейчас она позабудет вообще все, — пропыхтела ведьма, поднимаясь на ноги и отряхивая руки, словно они были перепачканы в крови. — И будет всем довольна… привяжи ей золото к поясу. Пусть думает, что нашла в лесу клад и сошла с ума от радости.

Ведьма разогнула натруженную спину, а Ветта наоборот — сунулась ближе к Элизе, бьющейся в беспамятстве. Она действовала быстро, как опытный мародер. Было что—то грязное и мерзкое в поспешности, с которой она обшаривала беспомощную девушку.

— Что ты ищешь? — спросила ведьма. Несмотря на то, что сама она занималась грязными делишками, Ветта с ее бесцеремонной наглостью ей была противна.

— Ничего, — грубо ответила Ветта.

— Несчастная сумасшедшая! — воскликнула ведьма, увидев, как та нащупывает на талии Элизы бесконечную цепочку и хочет ее расколдовать и снять вместе с палочкой. — Не трогай инквизиторский подарок!

Ее крик слился с грохотом грома над домом, и Ветта снова с воплем вылетела в раскрытые двери, словно от сильного удара в грудь. Ведьма едва не упала от страха; ноги не держали ее. Слушая разразившуюся над домом грозу, она с воем рванула к своим вещам, чтобы собрать то, что успеет, и бежать прочь из этого страшного места, проклиная свою жадность и тот день, когда Элиза переступила порог ее дома.

Снова грохнул гром, сверкнуло ослепительно—синим, сапфировым, раскаленным добела, и болтающаяся на одной петле дверь стукнула и плотно закрылась, отрезая звуки непогоды. Ведьма заорала не своим голосом, потому что при следующей вспышке молнии синий свет озарил высокую темную фигуру, укрытую черным длинным плащом, широкие плечи и капюшон, низко надвинутый на лицо.

— Старая дура, — непочтительно произнес незнакомец, двигаясь бесшумно словно призрак. — Ты же должна была понять, что тот, кто подарил такую опасную и дорогую вещь, будет присматривать за подарком и за той, кому подарил палочку? Ты же знала, что ее трогать нельзя, так зачем прикоснулась?

— Кто ты?! — выдохнула она, падая на колени. — Кто ты, если чувствуешь сандаловую палочку?! Инквизитор или… тот, кто сумел его победить?