их головы к своей груди, утешая.

Папа учил меня бороться.

Я боролась за маму. За папу. За нашу семью. Своими методами. И ни о чем не жалею.

Хотя есть кое-что, что я бы, возможно, изменила, будь у меня такой шанс.

Я бы рассказала папе о том, что его лучший друг трахал его жену.

Моя мама ― нежная, прекрасная, сердобольная и отзывчивая ― была той, кто предал своих самых близких людей. Незадолго до того, как Орлан Кирсанов попал в больницу в тяжелом состоянии, я увидела его страстно целующимся с моей матерью в машине поздним вечером. У нашего дома.

До сих пор отчетливо помню эту сцену, как будто случилось вчера.

И до сих пор мне гадко.

Я сжимаю пальцами переносицу, впиваясь ногтями в тонкую кожу. Отстраняю руку и накрываю ею ручку смесителя. Поднимаю голову и механически приглаживаю волосы. Пока еще влажной ладонью скольжу по щеке, куда пришелся удар Моны, и ощущаю приятную прохладу.

Пора возвращаться домой.

В последний раз окидываю взглядом свое отражение, на автомате выдавливаю улыбку, чтобы подбодрить себя, и поворачиваюсь к выходу из уборной… как я была уверена до этого момента, женской уборной. Но отворяется туалетная кабинка, и оттуда вываливается пьяная туша с короткостриженными волосами и приспущенными штанами.

Вот черт! Я перепутала место для припудривания носика.

Мужчина поднимает голову и цепляется плавающим взглядом за мою фигуру. Растягивает рот в форме буквы «О», начиная что-то мычать и тянуть ко мне руки. Я хватаю сумочку с края умывальника, лихорадочно семеню к двери и наталкиваюсь на препятствие. Высокое, приятно пахнущее, с легкой небритостью на волевом подбородке.

Не выдерживаю натиска потрясения, которое сдавливает мои голосовые связки и вынуждает пищать. Презренная фамилия слетает с моих уст, а из конечностей пропадает тепло. Я чувствую ледяную, ошеломляющую пульсацию, кинжальными ударами сотрясающую грудную клетку.

Кирсанов-старший делает шаг назад, ошарашено оглядывая меня с головы до ног. Я выгляжу не самым лучшим образом по нескольким причинам. Моя прическа помята, на лице красуется красное пятно от пощечины, в глазах пылает жажда реванша.

Почему из всех ночных клубов города я встречаю Рому в «Холидэй»? Это не иначе, как насмешка судьбы.

15. Глава пятнадцатая

ДАНА

Я полна решимости минимизировать время случайного рандеву с одним из братьев Кирсановых. Поправляю прическу, ― еще раз, ― затем платье и устремляю взор через плечо Ромы. Смотрю вдаль коридора, мысленно выстраивая дальнейший маршрут.

Где тут кротчайший выход наружу?

― Эй! ― блондинистый Кирсанов грубо окликает меня, когда я прохожу мимо, словно вовсе не налетала на него только что.

Я игнорирую впечатывающийся в мой затылок взгляд, отбивая тонкими шпильками размеренный цокот по бетонному полу.

― Покровская! ― рычит Рома.

Я чувствую проносящийся по спине неприятный холодок, слышу приближающиеся шаги ― по тяжеловесному звуку как минимум в два раза размашистее моих. Кирсанов без труда догоняет меня и бесцеремонно хватает за локоть.

― Ну чего тебе?! ― огрызаюсь на него, взирая исподлобья на эту высоченную прилипалу.

Рома поджимает губы, сверля мое лицо слегка прищуренными глазами. Он дышит неровно и громко, распространяя до моего чуткого обоняния ярко-выраженный запах алкоголя.

― Не смей на меня рявкать, ― гундит он.

Я закатываю глаза.

― Ничего умнее не придумал? Не трать мое время. Я сыта по горло твоей компанией в стенах холдинга.

Дергаю плечом, надеясь вырваться из тисков, но Рома лишь сильнее сдавливает пальцами мою плоть.

― Я закричу, как резаная, если не отпустишь меня! ― пихаю наглеца в грудь свободной рукой.