Прозвучавшие слова нашли неожиданный отклик в душе Алтона. Он никогда не верил в абсолютное счастье, которое может свалиться с неба просто так. Как не верил и в то, что счастье нужно заслужить. Его философией по жизни являлась постоянная работа над собой и преодоление трудностей, через которое можно стать сильнее. А само понятие счастье – довольно относительное и зависит от самого человека. Весь вопрос лишь в выборе – стремиться к желаемому и упорно его достигать, или прогибаться под обстоятельства и довольствоваться тем, что есть.

Этим вечером к Сабрине Алтон так и не зашел. Еще недолго постояв под дверью, развернулся и тихо ушел, кивнув незаметно дежурившим неподалеку ахханам.

11. Глава 10

Этой ночью я спала просто ужасно. То проваливалась в сон, то выныривала из него, каждый раз не понимая, где нахожусь. Голова полнилась обрывочными образами, подобными тому, что я не так давно видела в парке. Пламя, крики, раздирающий душу страх и чей-то постоянно повторяющийся, отзывающийся в висках громкий крик:

– Беги!

Потом картинка менялась, и я вдруг оказывалась вжатой в шершавый холодный угол, а обоняние щекотала доводящая до паники смесь ежевики и сигаретного дыма. Реальные воспоминания мешались с играми подсознания, и вот вместо трех силуэтов ко мне навстречу движется всего один… знакомый и не менее опасный. Я не видела черт лица, но сквозь вуаль прогорклого тумана могла рассмотреть глаза. Зеленые. Буквально пронизывающие насквозь.  Оказывающиеся все ближе и ближе, ближе и ближе… как у змея – гипнотизирующие, приковывающие взгляд и лишающие возможности шевелиться.

Собравшись с силами, я рванулась куда-то назад и в тот же миг обнаружила себя, сидящей на постели. Простынь оказалась смятой и влажной, как и прилипшая к телу сорочка.

Шумно выдохнув, я убрала налипшую на лицо прядь и поднялась с кровати. Несмотря на надетый браслет и пылающий в камине лед, мне было жарко. Подойдя к окну, я распахнула его и высунулась на улицу, подставляя лицо легкому ветру. Стояла глубокая ночь, но он не был прохладным, скорее слегка теплым, однако все же немного остудил пылающие щеки.

А повисшая над Маритейлемом ночь была бархатной и глубокой. Словно дорогая шаль, она окутывала деревья и благоухающие цветы, ниспадала на крыши строений и убаюкивала шумящее где-то Жемчужное море… такая же красивая и всеобъемлющая, как и сама южная столица.

Чужое присутствие позади себя я почувствовала прежде, чем раздался едва различимый шорох. Резко обернувшись, никого не увидела, но неприятное ощущение чужого взгляда не исчезло. Почему-то именно в этот момент мне вдруг вспомнилось, что прежде, чем войти на полигон я заметила невдалеке промелькнувшую темную фигуру. В тот момент мое внутреннее чутье встрепенулось, но я практически не обратила на него внимания. Могло ли быть так, что мне не показалось, и это как-то связано с тем, что после произошло на таке?

И почему только я не вспомнила об этом вовремя и не рассказала Вэйру, когда он меня расспрашивал? Хотя… толку-то. Если бы я рассмотрела лицо – дело другое. А так, я просто видела невнятную фигуру, и мои подозрения основаны только на собственной интуиции. Вэйр и так мне не доверяет, а без фактов не поверит тем более.

За такими мыслями я немного отвлеклась от ощущения чужого присутствия. А когда вновь о нем подумала, то обнаружила, что неприятное чувство исчезло. Показалось только, что в сторону окна прошмыгнула какая-то неясная тень, а занавески заколыхались, как от сильного ветра…

Толком поспать мне так и не удалось. Во-первых, свой отпечаток наложило все то же ощущение неизвестного, побывавшего в моей комнате гостя. А, во-вторых, сознание полнилось уймой не позволяющих расслабиться мыслей. В итоге я поднялась с первыми лучами солнца, чувствуя себя сразу и дровосеком с железной головой, и Золушкой, встающей ни свет, ни заря.