Я незаметно покосилась на Сабрину, пытаясь понять, обрадовало ее такое известие, или огорчило. Но она только равнодушно пожала плечами.

– Если хочешь, я могу ее заменить, – немного поколебавшись, обратилась я к девочке. –  По правде говоря, я неплохо рисую.

Сабрина снова не выказала никакого энтузиазма, но и протеста от нее не прозвучало. Поэтому, сочтя молчание за знак согласия, я все-таки решила взять дело в свои руки. Выяснив у Нортропа, что план занятий преподавательница хранит в письменном столе, без зазрения совести его достала.

К счастью, учительница рисования в хорошем смысле отличалась от своей коллеги. Темы для рисования ею были выбраны разнообразные и подходящие для ребенка. А из рисунков Сабрины, сложенных в отдельную папку, я сделала вывод о имеющихся у нее способностях. Слабых на первый взгляд, но их определенно можно было развить. По крайней мере, чувством формы и цвета она обладала.

– Та-а-к… – протянула я, сверяясь с планом. – Сегодня мы будем рисовать… пейзаж с натуры. Думаю, нам следует выйти в сад.

Сад считался полноправной частью дома, так что его посещение для меня ограничено не было. Выйдя на улицу, я удивилась тому, что, несмотря на обеденное время, жара совсем не чувствуется. Солнце пригревало, но не пекло, воздух не казался сухим и колючим, а ветер так и вовсе ощущался прохладным… а потом я вспомнила, для чего на самом деле предназначен браслет на моей руке. Голубой камень, каким он был инкрустирован, сейчас едва заметно сиял, защищая меня от тягот здешнего климата.

Мы разместились в белокаменной, увитой разросшимся плющом беседки. С одной стороны из нее открывался вид на небольшой пруд, через который был перекинут изящный мостик. У воды раскинулись пышные кусты похожих на пионы цветов и выстроились в ряд невысокие деревца. Солнечный свет падал на короткую траву подрагивающими пятнами и отражался от драгоценных, рассыпанных по дорожке камней.

Пока я раскладывала на столе бумагу и рисовальные принадлежности, Сабрина хмуро смотрела в одну точку. Ее настроение явно оставляло желать лучшего, и это подтвердилось, когда пришло время браться за карандаш.

– Не хочу, – она демонстративно сложила руки на груди. – И не буду заниматься этой бесполезной ерундой!

А девочка-то с характером! Вчера она показалась мне довольно милой, и я даже подумала, что понравилась ей. Но сейчас передо мной сидел словно совсем другой ребенок.

– Не хочешь – не надо, – я безразлично пожала плечами и как бы невзначай добавила: – Тогда учиться расслабляться и концентрироваться одновременно я буду одна.

Сделав быстрый набросок карандашом, я взялась за краски. Акварель здесь ничем не отличалась от привычной, разбавлялась водой и красивыми разводами ложилась на шершавую бумагу…

Я замечала, как Сабрина периодически на меня косится и чуть елозит на месте. Сейчас она напоминала насупленного, старающегося сдержать любопытство ежика.

– Как рисование может научить расслаблению и концентрации? – в какой-то момент все-таки не выдержала она.

Мой расчет на аналогию с магией сработал.

– Погружаясь в рисование, ты избавляешься от лишних мыслей, – не отрываясь от своего занятия, ровно пояснила я. – Но в то же время сосредотачиваешься на самом процессе. Это неплохая тренировка.

Сабрина еще немного посидела, бросая на меня короткие взгляды. А потом с видом королевы, снизошедшей до подданных, кивнула:

– Ну хорошо. Давайте сюда ваши краски.

Подавив улыбку, я придвинула к ней лист бумаги, краски с кисточками и предложила:

– Можешь обращаться ко мне на «ты». И звать просто Викой.