Можно было допустить, что я сужу о ней предвзято, и как учитель она прекрасно справляется со своими обязанностями, но… это было не так. Своим монотонным, не способным заинтересовать даже взрослого и уж тем более ребенка рассказом, она напомнила мне одну из преподавательниц в университете. Помню, как на ее лекциях мы все засыпали, даже если искренне старались вникать в сухой, произносимый надтреснутым голосом текст.  

 Неудивительно, что Сабрина то и дело отвлекалась, переводя взгляд на окно. Магистр, замечая это, страшно злилась и повышала голос, срываясь на фальцет, чем заставляла меня непроизвольно морщиться. Так и хотелось одернуть ее, сказать, что криком она ничего не добьется, но я заставляла себя не вмешиваться.

Несмотря на ужасную манеру изложения, мне все-таки удалось почерпнуть для себя кое-что новое.

Во-первых, я узнала, что здешняя магия многогранна и делится на разные виды. Резерв магов не бесконечен и нуждается в постоянной подпитке. Некоторые маги подзаряжаются от огня и, соответственно, их считают огненными. Некоторые – от специального льда, добываемого на вершинах гор, и зовутся ледяными. Чьей-то основной склонностью является земля, и для них изготавливают накопители из добытых в шахтах минералах – их, к слову, больше всех. Но есть маги, которых называют универсалами. Они способны подпитываться от любой основной стихии, а их резерв значительно превосходит резерв остальных магов.

Во-вторых, магистр Таллони вскользь упомянула, что лорд Алтон Вэйр – универсал. И это меня нисколько не удивило – скорее, наоборот, объяснило его бешеную энергетику и исходящую от него, буквально физически ощутимую силу.

Практическая часть урока почти не уступала теоретической.

Никогда бы не подумала, что изучение магии может быть таким скучным!

Все это напоминало скорее помесь математики с физикой, чем волшебство и чудеса. Магистр чертила на доске какие-то формулы, сыпала определениями и требовала у Сабрины их использовать. Не знаю, как во всем этом разбиралась семилетняя девочка, но у меня при всем желании не получалось вникнуть в азы магии. Никогда не считала себя дурой, но сейчас никак не могла связать появляющийся между ладоней Сабрины синий шар и начерченную на доске формулу.

Кстати, основной стихией у Сабрины оказался лед. Этим объяснялся и цвет ее магии… хотя вообще-то это называлось не цветом, а каким-то заумным определением.

Урок длился час, хотя мне показалось, что он занял в несколько раз больше времени. К моменту его завершения я с трудом подавляла зевки и мимолетно отмечала, что Сабрина делает то же самое.

С такой-то преподавательницей совсем неудивительно, что она не делает успехов в магии… интересно, а ее опекуну известно, как проходят эти уроки, или он слишком занят, чтобы вникать в такие вещи? О матери Сабрины даже говорить не приходится – учитывая ее отношение к собственному ребенку, вряд ли ее это интересовало.

Когда магистр ушла, задав Сабрине гору домашней работы, я облегченно выдохнула. Казалось, что весь минувший час я находилась в обществе энергетического вампира, выпившего все мои жизненные соки.

Следом в расписании Сабрины стоял короткий перерыв, после которого начинался урок изобразительного искусства. Узнав об этом, я встрепенулась и воспряла духом, надеясь немного отвлечься любимым делом. Краски всегда меня умиротворяли, а процесс рисования помогал расслабиться и привести в порядок мысли.

Но мои надежды жестоко обломал Нортроп, внезапно нарисовавшийся на пороге комнаты:

– Леди Нейверон, ваша преподавательница изобразительного искусства прислала письмо о том, что ей не здоровится. Полагаю, ваше занятие на сегодня отменено.