В его квартире ничего не изменилось. Ни капельки. Словно только вчера я забегала к нему за тетрадкой, а сегодня – заскочила вернуть.

– Прости, не убрано у меня. У начальника цеха сын родился, вот пяточки и обмывали, – поясняет старый друг, сбрасывая в кучу вещи. Осекается и мнётся: – Прости, Ань.

Делаю глубокий вдох и безразлично отвечаю:

– Ничего страшного. Правда.

Он качает головой, но ничего не добавляет. Я чертовски благодарна ему за это.

Алексей наливает мне чай, сооружает пару бутербродов, и мы ужинаем. Молча. Разговаривать нам, по сути, не о чем.

– Ляжешь в зале. – предупреждает он, скрываясь в дверном проёме.

Минут через пять говорит, что постель готова, а сам отправляется в душ.

Я падаю на подушку прямо в одежде. Нет сил. Дальняя дорога, разговор с тёткой, встреча с Лёшкой… Каждое событие легло мне на плечи неподъёмным ярмом. Мечтаю уже уснуть, но тут из коридора слышится возня.

А через короткий промежуток времени в комнате, где я лежу, вдруг вспыхивает свет и раздаётся визгливый голос:

– А ты ещё кто такая, дрянь?!

Я щурюсь на свету, вглядываясь в тёмный силуэт в дверях. Который смотрит на меня. Узнавание приходит одновременно:

– Романовская?!

– Сергеева?

Бывшая одноклассница из дома напротив поджимает губы и решительно надвигается на меня.

– Зачем явилась, Анька? Ну зачем ты явилась?

Я медленно свешиваю ноги с дивана на пол и обхватываю себя руками. Как же я сегодня устала..!

– Я вернулась домой, но там… Словом, там теперь живёт моя сестра. Лёшка предложил переночевать у него, – ну вот зачем я оправдываюсь?! И было бы перед кем! – Стой! А ты чего здесь делаешь? С какой стати допрос устраиваешь?

Морщусь от вылетевшего слова, словно лимона кусок проглотила. И бывшая подруга недобро усмехается:

– Тебе не привыкать! – словом бьёт, как пощёчиной. Лучше бы ударила! Сил нет терпеть все эти пересуды. Даже закон сказал: довольно. Оттрубила положенное, всё, свободна. – Что смотришь? Зачем припёрлась? Ты же чудовище, таким не место в нашем городе. Мужики вообще поговаривали, чтоб того тебя… ну, вначале. Потом подутихли. Я бы на твоём месте никогда бы не решилась вернуться…

– Твоё счастье, что ты не на моём месте, – выплёвываю я, поднимаясь. – И молись, чтобы тебе никогда не пришлось на нём оказаться!

Я хватаю многострадальный чемодан и иду к выходу. Люська подлетает, когда я уже стою в дверях.

– Ты же не вернёшься? Завтра, послезавтра? Ань, не возвращайся, – говорит она жалобно, но мне почему-то брезгливо. – Мы с Лёшкой пожениться хотели. Год уже вместе. У меня и ключи от квартиры есть. Я и пришла-то, потому что он звонил, как с работы выехал. Я видела, что такси подъехало, он в подъезд вошёл. Вот и собралась.

– Мне нет до этого дела, – успокаиваю её. – Совет вам да любовь!

– Ага, – продолжает ныть Сергеева. – Ты не дура, Анька. Будто не знаешь, что Лёшка одну тебя любит. Всегда любил. Он же бросит меня, раз знает, что ты вернулась, да ещё и в беде.

– Не переживай, Сергеева, я не собираюсь уводить у тебя Красавина.

– Да тебе этого и не надо делать! Сам побежит, словно ты не знаешь!

– Ты отмороженная или как? – не выдерживаю я. – Он мне не нужен, так понятно?

– Только ты ему нужна! – ноет Люська. – У него мать шейку бедра недавно сломала, я ухаживаю за ней. Отец два года назад инфаркт пережил. Сейчас лучше, но стрессы ни к чему…

– Ну и зачем ты мне всё это говоришь? Я-то тут причём?!

– Ань, богом тебя молю, уезжай из города. Лёшка всё потеряет из-за своей неуёмной любви к тебе! Родители ведь просто не переживут такого позора! На заводе его тоже турнут за связь с бывшей зэчкой. В городе все возненавидят… Ну ты должна понимать, где и с какими людьми мы живём. А ты… ты же чудовище, тебя все проклинают. Не будет тебе жизни здесь, да и Лёшку утянешь в это болото. А я его люблю.