Через неделю, собрав названные мной компоненты, включая древесный уголь, в кузнице при Академии мы провели первую плавку. Там работали мастера кузнечного дела. Я же подсказал им, как эту сталь надо правильно закаливать и отпускать в холодной воде. Кузнец общался с профессором:

– Хм, Михайло Васильевич, очень интересный металл получается.

– Хорошо куётся?

– Весьма. Теперь надо единорог проковать, да проверить ствол на прочность.

Завершив со сталью, приступили к электричеству, обсуждая такие понятия электротехники, как сопротивление, ёмкость и индуктивность.

В это же время состоялось моё знакомство с эпохальной фигурой в русском меценатстве этого периода. Ломоносов готовил проект открытия Московского университета, поэтому к нему по этим делам зашёл очень важный государственный деятель и покровитель науки. Звали его Иван Иванович Шувалов. Любимый фаворит императрицы Елизаветы Петровны ныне имел очень большое влияние при дворе. С середины 1750-х годов власть Ивана Шувалова распространялась на все области государственного управления, что оказало заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику страны. Понимая важность образования, он оказывал покровительство учёным, писателям и художникам, в том числе Ломоносову. Но его огромной заслугой перед российской наукой было то, что он сумел убедить в важности её развития императрицу Елизавету Петровну, а это означало государственное финансирование. На вид ему было лет 30, но мыслил он весьма масштабно. В высшем свете его называли «министром новорождённого русского просвещения». Ломоносов представил меня Шувалову, как юного самородка-самоучку.

Так же благодаря Ломоносову я имел честь познакомиться с гением математики Леонардом Эйлером. Этого учёного я не мог сразить математическими откровениями, разве что предложить интегральные вычисления, до которых он так и не дойдёт, остановившись на дифференциалах. Однако не стал этого делать, потому что сам помнил их весьма слабо. А затем у меня закончились каникулы, и я вернулся в Корпус.

Снова моя жизнь приобрела определённые военным распорядком рамки. Мне дали возможность самостоятельно изучить курс управления, так что свободного времени у меня совсем не осталось. Когда изучал лекционный курс и выполнял практические работы, сдавал данный предмет комиссии преподавателей, получая зачётные оценки. А ещё вместе с Самсоном и Сержем пришлось подтягивать наших отстающих друзей. Иногда долгими зимними ночами, нет-нет, да вспоминались крестьянская девушка Поля, капитанша Валя и адмиральша Маша.

Дело шло к новогоднему балу, однако мне совершенно не хотелось на него идти. Может быть, я боялся встречи с этими девицами, которым ничего предложить не мог и не хотел, а морочить голову не желал. С другой стороны мне нравилась Маша, но и Валентина была вполне миловидной девушкой. Если адмиральша выделывалась, то Валя вела себя вполне адекватно, дав понять, что с удовольствием выйдет за меня замуж. Может, не мудрить, а завести семью, наштамповать детишек и спокойно делать карьеру флотского офицера на Балтике? Её папа не великий чин в адмиралтействе, но тем оно и лучше – меньше будет права качать, вмешиваясь в нашу семейную жизнь.

Затем я встряхивал головой, сообщая себе, что совсем сбрендил на старости лет, ведь впереди у меня была целая жизнь. К тому же вдруг мне встретится та самая, а я уже женат. Чем-то такие мысли напомнили мне жизненную философию Дон Жуана. Вспомнив его, подумал: «Нормально мужик жил, как перчатки меняя девиц и замужних дам. Учитывая, что его прототип был испанский идальго, по-испански его имя звучало бы дон Хуан, а по-португальски – дон Жуан». Ломоносов также не проявлялся. Я дал ему некоторые знания из будущего, и теперь он желал во всём разобраться и проверить лично. Правильно, учёный должен дойти до всего самостоятельно.