– Вон он, охотник!

– Поймать, убить!

Мужик заряжал мушкет, дабы выстрелить, да куда ему в лесу попасть в человека за сотню, а то и больше метров. Выстрел всё же грянул. Я же зафиксировал мысль: «Отлично, охота на человека началась. Они сделали первый шаг, теперь пусть не обижаются».

Мужики переговаривались:

– Барин, собак нет, не поймаем его.

– А что делать, Прохор?

– Надобно в деревню возвращаться быстрее, свору брать, тогда быстро девку найдём. Теперь такой круг делать не придётся, он к Неве идёт и девицу туда тащит. На дорогу выйдем, там её след отыщется.

Девушка услышала далёкий выстрел. Собственно, он-то был километров за пять от места, где она спряталась: «Неужто убили господина Александра? Нет, не может быть. Бежать? Нет, буду ждать его двое суток».

Отряд двинулся в свою деревню, а я потопал следом. Через пару часов мы дошли к деревне, где барин с Прохором уселся на лошадей, а пяток приближенных подручных из жителей деревни, взяв пяток собак, отправились по дороге в сторону Невы.

Я шёл за группой, не зная, что предпринять. Вдруг собаки залаяли и рванули вперёд. Получилось, что они почуяли утренний след. Отряд по дороге, а я позади них по лесочку, топали в сторону реки. Потом часть собак порывалась бежать в лес, а другая вела вперёд. Значит, они дошли до нашего позавчерашнего входа в лес, но в итоге все пошли по дороге. Найдут ведь девчонку. И нашли.

Я смотрел на события, прячась за деревьями и аккуратно сближаясь с группой людей.

Барин долго разорялся, а затем соскочил с лошади и врезал девушке по лицу. Она упала, а Прохор по указке барина стал хлестать её плетью. Девушка сжалась в комочек, лёжа на земле перед здоровыми мужиками. Прохор замахнулся плетью ещё раз. Щёлкнула тетива и мужик завалился на девушку, прикрыв её собой. У него в шее торчала арбалетная стрела. Никто не понял, что произошло, а затем барин наклонился к лежащему, отчего вторая стрела воткнулась в лицо стоящему позади собачнику. Второй держащий половину собак мужик стал креститься:

– Святы милостивый! Барин, человечья кровь пролилась. Убивают нас!

Барин вскочил, выхватил пистоль и стал его заряжать. Ему в грудь прилетела новая стрела.

– Ай, больно! Оська, Микитка, помогайте мне взобраться. Биток, стреляй в него.

– Где охотник?

– Вон, за деревом прячется!

Мне, чтобы выстрелить, пришлось выйти из-за ствола. Очередной стрелой попал усевшемуся на лошадь барину в спину – с тридцати метров я не промахнулся.

В это время один заряжал мушкет, другой держал всех собак, а двое пошли на меня с топорами.

– Ты того, паря, не балуй!

Я выхватил нож и метнул его в ближнего мужика, попав тому в живот. Мужик согнулся, а его молодой напарник решил податься в бега. Он бросил в меня топор, развернулся и побежал. Я отошёл от неумело брошенного топора, выхватил из-за пояса свой, метнул его и попал в спину – не жилец.

В это время мушкетёр зарядил свою аркебузу, и бахнул в мою сторону. Я зашёл за толстое дерево, отчего дробина пролетела мимо. Пока холоп снова заряжал мушкет, я перезарядил арбалет и вогнал стрелу в лицо незадачливому стрелку. Немолодой собачник стоял передо мной, опустив руки, на коротком поводке удерживая шестерых псов:

– Помилуй, человече.

– А когда девок по кругу пускали, миловать не хотели их?

– То молодые пускали, а я псарь. Семья имеется, дети.

Тут из-под Прохора вылезла Полина и подошла к отцу:

– Тятя, что ж будет теперь?

– Потерпела бы, глупенькая, и ничего бы этого не было.

– Это твой отец?

– Да, господин Миклухо-Маклай, это мой тятя.

– Тогда план меняется. Тятя, помогай занести мертвецов в лес.