Да, я увлеклась. До сих пор с досадой вспоминаю тот случай: сболтнула лишнего, и что сама похожа на Золушку. Илья, внимательно меня слушавший, захохотал. А я замолчала, распереживалась и, как это всегда бывало на нервах, выдала:

- Ты ещё удивишься, как повернётся вся эта история!

И тут же испуганно закрыла рот ладошкой.

- Какая история, Золушка?

Он всё ещё смеялся, но главного - что могут значить мои слова - кажется, не понял. Но при каждой нашей встрече обязательно вспоминал мне эту Золушку.

Был и ещё один случай, из-за которого я недолюбливала Илью.

Окончив Среднюю Школу леди Ди, я приехала домой, полная мечтаний о том, как буду жить рядом с отцом, запишусь на короткие курсы домоводства и рисования в родном Ядице или, в крайнем случае, в Пуцело, как мы будем вечерами вместе ужинать, а потом играть в карты или ещё во что-нибудь. Тогда я ещё надеялась, что мы станем одной семьёй.

И вот я, ошарашенная и перепуганная, в гостиной, а отец, стоя передо мной, со страданием в голосе передаёт волю покойной матери:

- Она хотела, чтобы ты училась в заграничной высшей школе. Любой, на твой выбор.

Едва дыша, я осознавала, что мечты рушатся - прием документов у иностранцев начинался рано, требовалось личное присутствие, причём выезжать скоро, и два раза ездить бессмысленно, потому ехать надо сразу и надолго.

Илья, что тихо сидел в этой же гостиной, увидев мои слёзы, с иронией предложил оставить Золушку дома, пусть, мол, котлы чистит.

Мачеха тогда резким жестом показала парню на дверь, а сама, как всегда, молча и выжидательно уставилась на отца. Я видела, что ему не хочется отпускать меня. Но воля матери…

И я долго молчала, борясь со множеством бурных чувств, а потом скомкала их в один твёрдый, колючий шарик и смирилась. Тихо выдохнула:

- Хорошо.

А потом выдала фразу, от которой рука едва не потянулась к губам, чтобы закрыться, спрятаться: "Мне там понравится". Но жест сдержала, чтобы никто не понял, что я опять проговорилась. И добавила:

- Лара сейчас в Плянии, я туда поеду.

Выбор на самом деле у меня был: три страны - Пляния, Фуррэ и Катайя, потому что только там можно было получить те знания, которые я, бездарная, могла осилить.

Плянию я выбрала ещё и потому, что там когда-то училась и сама мама. А ещё… Она была ближе всех к моей родной Ратии, к отцу.

В общем, в моих воспоминаниях этот парень, что сидел сейчас чуть наискосок, по другую сторону стола, не был ни приятным, ни даже симпатичным. А уж сходство с Куражко, моей недавней неприятностью, делало это неприятие ещё сильнее.

- Илюша, - отец глянул на мачехиного младшего взглядом ребенка, который я у него так хорошо помнила. - Ты опоздал.

"Илюша" хмыкнул, и улыбка его стала кривой.

- Ну и что? Без меня не смогли начать? Так нет же, - он обвёл взглядом стол. - Всё в порядке. Все живы, здоровы. Вот, питаетесь даже.

В словах звучала неприкрытая издёвка. Я посмотрела на Илью внимательнее. Они что, всей своей семейкой доводят отца? Отец перевёл беспомощный взгляд на мачеху. У той на лице была смесь каких-то чувств, которые я не могла понять, и смотрела она не на сына, а в тарелку.

Стыдно?

Ну мне бы тоже было стыдно за такого сына. Мало того, что ведёт себя как засранец, так ещё и одет как не пойми кто.

Парень в самом деле выглядел как попугай, разодранный в клочья. Ярко-малиновая бабочка на шеё, что так врезалась в мою детскую память, была ерундой по сравнению с тем, что представляла собой его одежда сейчас: шоколадного цвета рубашка с ярко-оранжевой, в цвет носкам, вышивкой и зелёный галстук, желтый, песочного оттенка пиджак. И этот спокойного тона пиджак мог бы уравновесить всю эту композицию, если бы не выглядел так, словно его рвали собаки. Рвали, а потом закапывали.