- Что именно? – напряглась она.

- Зачем ты каждый раз мучаешься и пишешь эти несчастные дивизи? Серега поет октаву, зачем ему отдельная партия? Ира тоже вполне может петь унисон с тобой. К чему все так искусственно усложнять?

Если дело касалось работы, в Маське легко просыпался тигр, и ей с большим трудом удавалось сдерживать его в клетке.

- А я уже объясняла, Володечка, только кто-то не слушал, - сказала она ласково. - Когда мы остались вшестером, тогда и объясняла.

7. 6. Борис

Через неделю Катя прислала сообщение: переехала, вещи забрала, ключи отдаст, когда встретятся в загсе.

Можно было возвращаться в город, но Борис не торопился. Войти в пустую квартиру, где ее больше нет и не будет, – словно вернуться в тот день три года назад, когда жизнь рухнула. Прожить его заново. Он понимал, что рано или поздно придется, но… пока был к этому еще не готов.

Да и в целом не готов был вернуться к привычному ритму жизни. Та усталость, которую испытывал на заводе, никуда не делась. Последние годы, пытаясь отвлечься, вкалывал, как проклятый. Его работа сама по себе была нервной и выматывающей, а он еще и делал ее так, словно от результатов зависело существование человечества.

Кризис-менеджера, а тем более решалу, зовут, если все другие способы не помогли. Если выбор однозначный: либо вытянуть, либо закрыться с большими убытками. В качестве бонусов – обанкротиться, присесть, обнаружить себя на дне Невы в бочке с цементом или размазанным по салону машины в виде рваных фрагментов.

Каждый раз приходилось выворачиваться наизнанку, изучать миллионы бумажек, движение денежных потоков до последней копейки, мысленно прорабатывать десятки вариантов, пробовать, откидывать, комбинировать. А еще – вести бесконечные переговоры. Бизнес – это связи. Чем крупнее бизнес – тем они сложнее и запутаннее. Поработав вот так несколько лет, Борис вполне мог бы пойти куда-нибудь в спецслужбы – переговорщиком с террористами.

У его коллег бывали провалы. У него – ни разу. Ну если, конечно, не считать тот случай, когда директор завода подумал, что он и сам с усам, и отправил предложенный вариант решения проблемы в топку. А через месяц его образцово-показательно расстреляли со всей семьей. Чтобы другим неповадно было. Нет, Борис к этому никакого отношения не имел, хотя по ходу парохода контактировать с криминалом приходилось. Только руками развел: ну блин, я предупреждал.

По большому счету, он мог прожить годик где-нибудь на Бали, вообще не работая. Но, скорее всего, заскучал бы уже через пару месяцев. Такой сумасшедший модус входит в плоть и в кровь, порождая зависимость сродни героиновой. Да и выпадать надолго из бизнеса рискованно. Хоть и не могло в нем быть большой конкуренции по определению, но тут как с амурскими тиграми – каждому самцу нужно минимум сто квадратных километров индивидуальной охотничьей территории. Отойти надолго – остаться не у дел. К тому же подрастал хищный молодняк, готовый работать за гроши. Он и сам когда-то был таким – наглым и амбициозным, однако поднялся за счет знаний, соображалки и упертости.

В общем, Борис надумал остаться на даче еще на недельку или даже на две, до назначенного дня развода. Просто дать мути осесть. Все уже случилось, все было решено, теперь оставалось с этим жить.

Он позвонил и написал всем, кому надо было знать, что до конца сентября уходит в отпуск. Съездил в Волхов, закупил продуктов. Починил сломанный насос, чтобы не таскать воду из колодца ведрами. Посмотрел, что еще можно сделать в доме – благо руки правильным концом заточены. Не прям такой уж мастер, но и не офисная плесень, которая гвоздь в стену вбить не может.