— Никогда не слышала о таком, — я стала поглядывать на выход, прикидывая, как бы побыстрее уйти из этого странного дома и от его еще более странной хозяйки. 

Как же больно осознавать, что повелась на слова обыкновенной сумасшедшей! А где моя малышка, так и не узнала… 

— Ты думаешь, я не от мира сего? — Агата пристально посмотрела на меня и улыбнулась. — И где-то будешь права. Я действительно не принадлежу этому миру. Впрочем, как и всем остальным мирам. Потому что я ключница. Та, которая открывает двери между мирами. Не веришь? — она усмехнулась, заметив мое смятение. Будто мысли читает! — Впрочем, это неудивительно. В такое трудно поверить непосвященному, особенно если он из техногенного мира, где магию истребили почти полностью, заменив машинами. Ладно, пусть чай остывает, а я пока покажу тебе твою дочь. Чтобы ты убедилась, что я не сумасшедшая и не обманываю тебя. А объяснения все после… 

Агата юрко проскользнула между столом и шкафом и выкатила из-за шторы большое зеркало в красивой серебристой раме. 

— Подойди, — попросила она, одновременно начиная заводить часики на своей руке. Во всяком случае, именно так это действие выглядело со стороны. — Ну же, не бойся… 

Пока я осторожно пробиралась к ней сквозь лабиринты комнаты, она сняла часы и приложила их циферблат к гравировке в виде круга в верхнем углу зеркала:

— Теперь смотри… 

Зеркальная поверхность подернулась дымкой, а когда та развеялась, я увидела комнату. Обтянутые золотым шелком стены, мраморный пол покрыт толстыми коврами, арочные окна, кадки с пышными растениями… Где-то слышалось журчание фонтана. Но главное, посреди всего этого великолепия стояла люлька с прозрачным кружевным балдахином. Из нее раздался детский плач, и мое сердце дрогнуло. К люльке тотчас подскочила женщина в длинном свободном платье. Она взяла ребенка на руки, и я узнала свою Анюту. По щекам потекли слезы, я приложила ладонь к зеркалу, желая дотянуться до дочки. Малышка между тем продолжала надрывно  плакать, а женщина пыталась ее укачивать. К ней подбежала еще одна женщина, помоложе, и они начали о чем-то нервно переговариваться на непонятном языке. 

— Что это за место? Где моя дочь? — я хотела кричать, но мой голос сорвался, осип. — Я хочу к ней! Как мне туда попасть?

Я, не контролируя себя, ударила ладонью по зеркалу, но Агата перехватила мою руку и сжала ее успокаивающе:

— Тише, тише, милая… Сперва поговорим. 

Изображение в зеркале исчезло, и мое сердце едва не разорвалась от тоски. 

— Значит, узнала дочь? — Агата усадила меня за стол, подвинула ближе чашку с остывшим чаем. 

— Конечно, — у меня все дрожало внутри. — Это моя Аня, моя девочка… У нее вот тут родинка над бровкой, — я показала на себе, — я разглядела… Ей, наверное, плохо без меня… Кто ее кормит, кто ухаживает? Что это за женщины? 

— Думаю, за твоей малышкой хорошо присматривают, — ответила Агата. — Ведь она нирина-ган, то есть принцесса, дочка правителя Гортионы. 

— Чья дочка? — я с изумлением посмотрела на нее. 

— Великого ноэр-гана, Санара Мивальда. Именно он отец твоей девочки. Он, а не твой муж, — в голосе Агаты вновь появились нотки сочувствия. — И эта правда, прости. 

— Я знаю, — отозвалась я сдавленным шепотом. — Знаю, что дочка не от мужа. Только не пойму, как так вышло. Я ведь ни с кем… Никогда… Кроме мужа… Тем более с этим… ноэр-ганом. Я даже не знаю, как он выглядит! 

— Не удивительно. По идее, ты и не должна этого знать, помнить, — Агата сделала маленький глоток чая и отставила чашку в сторону. — Странно, что так произошло...