На какой-то момент я впала в ступор. Я никогда не то что не носила, даже не мерила настолько дорогих вещей, хотя росла отнюдь не в бедной семье.

— Вижу, ты уже проснулась.

В комнату заглянул Георг. Он подошел ко мне и небрежно открыл ту самую коробочку. Внутри было не украшение — произведение искусства. Комплект колье и серьги, усыпанные алмазами.

— Вы же не хотите, чтобы я это надела?..

Я никогда не была падкой на украшения, но отвести глаз от этих почему-то не получалось. Оно походило на паутинку, на которой переливались капли росы. Вроде бы простая задумка, но настолько тонкая и изящная работа, что, казалось, оно порвется, как и паутинка, от одного-единственного прикосновения. Взгляд было просто не отвести.

— …Мне тогда и сбегать не надо будет — похитят вместе с ним, это целое состояние…

— Да ладно, это же парад безвкусной роскоши. Самые богатые оборотни получают приглашения бесплатно. Поэтому те, кому пришлось отвалить деньги за билет, будут кичиться дорогими украшениями и нарядами, сумками — лишь бы никто не подумал, что они нищеброды…

Оборотень, воспользовавшись моей заминкой, небрежно стянул паутинку из коробки и, обойдя по кругу, накинул мне на шею.

Камни сверкали и играли на свету, словно тысячи огней в ночи. Даже мое лицо преобразилось в зеркале. Глаза стали казаться ярче, шея тоньше.

— …Ты выглядишь великолепно, — ухмыльнулся оборотень, но тут же разрушил иллюзию доброго отношения всего одной емкой фразой. — Главное, не забывай молчать весь вечер.

На вечер Георг вызвал водителя. Я была уверена, что вижу человека за рулем первый раз, но он отчего-то казался знакомым. Дежавю преследовало всю дорогу.

Георг сидел рядом со мной на заднем сиденье и хмуро смотрел в окно. Бал проходил в пригороде, в летней резиденции сената.

Мы подъехали к огромному зданию, окруженному парковкой, на которой уже стояло множество других автомобилей. Уже начинало темнеть, и роскошный особняк с большим количеством окон и колоннами казался мрачным, словно сошедшим со сказочных страниц.

Когда мне было столько же, сколько сестре, я так и не смогла получить билет сюда. На моем потоке его отдали другой ученице. Мои оценки были идеальными, но вот поведение всегда хромало, так что ректор решил не рисковать. Я отнеслась к этому безразлично, а вот отец, помню, устроил разнос за то, что я не стала лучшей из лучших.

Водитель остановился у самого входа в здание. Тут же подбежали швейцары, открывая нам дверь.

Я обернулась, и вдруг показалось, что вижу на парковке машину отца. У Анны все-таки получилось? Или мне померещилось? Жаль, не успела разглядеть номер, до того как Георг увлек меня внутрь.

Я вошла в бальный зал и на мгновение замерла от восхищения.

Как бы я ни относилась к республике, к оборотням, ко всему устройству системы, нельзя было не признать, что вкус у правящей верхушки определенно имелся.

С потолка свисали легкие шелковые ткани, украшенные золотыми звездами, которые отражали свет, добавляя волшебства в атмосферу. Большие окна зала были занавешены темными портьерами, создавая сказочную темноту.

На стенах — картины и фрески, которые описывали историю отцов-основателей. Ковры на полу сочетались с цветом занавесей и стен.

Возле окон — глубокие кресла. Огромный фуршетный стол ломился от всевозможных закусок.

В углу находился оркестр, игравший медленные мелодии, и несколько пар уже кружились в танце. В центре зала была установлена большая сцена, на которой готовилась выступать артистка.

— Георг! Какая прелесть, что ты здесь. — С правой стороны (с левой стояла я) к Георгу подплыла очаровательная блондинка в вычурном красном платье. Желтые глаза выдавали в ней оборотницу.