Да, вроде бы ничего сложного. Но меня такой ответ не устраивал. И я решила рискнуть ещё раз. В конце концов я следую заветам хозяина — ищу правду сама и не полагаюсь на слухи.

— Спасибо за честность. Я постараюсь. Скажите, а кроме Саши… кроме Саши здесь нет никого, кому могла бы потребоваться моя помощь? Вы ведь знаете, что меня пригласили сюда не в качестве простой гувернантки.

— Знаю, — кивнула экономка. — А почему вы спрашиваете?

Ну, терять мне нечего. И я как могла обтекаемо и осторожно описала ей всё, что слышала сегодня ночью.

— Я не пытаюсь лезть не в своё дело, — поспешила добавить я. — Просто, возможно, я могла бы помочь…

Ирина Михайловна кашлянула, а затаившаяся в уголках её губ улыбка заставила меня почувствовать себя дурочкой.

— М-м-м, видите ли, Надя, Дамир Александрович… иногда он… м-м-м. Иногда к нему приезжают гостьи.

— Гости?

— Гостьи, — поправила меня экономка и сопроводила это слово выразительным взглядом.

— А-а-а… О-о-о-о! О, я поняла, — уши мои вмиг раскалились, и я спрятала лицо в кружке.

Значит, то, что я слышала сегодня ночью, было… было… ага, ясно.

Но какими бы жаркими волнами не омывали меня сейчас стыд и неловкость, я не могла избавиться от тишайшего шепотка, напомнившего мне, что стон, который я слышала, выдавал никак не страсть. Так мог стонать только тот, кто мучился от боли…

15. Глава 15

Нашей второй встречи я, если честно, немного побаивалась. Переживала, что мне просто очень повезло, и Александра обратила на меня внимание под влиянием момента. Но поняла, что ошибалась, когда объявившаяся на пороге кухни принцесса в яблочно-зелёном домашнем костюме помахала мне рукой, а потом будто смутилась своего жеста и спрятала руки за спину.

Я помахала в ответ, а Ирина Михайловна засуетилась, собирая своей юной подопечной завтрак.

До появления Саши я успела узнать ещё кое-что. Когда я, переборов таки смущение, решила раз и навсегда закрыть тему с гостьями, пробормотав, что, кажется, Константин упоминал про девочек из агентства, выяснилось, что этому источнику можно верить. Костя был племянником Булатова, сыном его двоюродного брата, а Елена Сергеевна Маврина приходилась Косте бабкой.

Что ж, теперь я уже худо-бедно разбиралась в некоторых родственных связях своего нанимателя.

А ещё поняла, что экономка, на самом деле, души в Булатове не чаяла. Говорила о нём едва ли не с придыханием. Циник во мне пришёл к выводу, что такая любовь наверняка не в последнюю очередь обусловлена пресловутыми нулями в контракте.

Ну а даже если и так? Это в любом случае характеризовало моего нового начальника как человека щедрого, умеющего ценить и уважать чужой труд.

Едва успев накрыть на стол для Александры, Ирина Михайловна нас покинула — зазвонил один из многочисленных внутренних телефонов, по которому её вызвали куда-то наверх, и мы с Александрой остались одни.

Девочка ела с аппетитом, в тарелке не ковырялась, с едой не баловалась. Вела себя скромно, даже, пожалуй, чересчур. И теперь, когда я узнала, что она Булатову не родная дочь, такое поведение виделось мне закономерным.

Саша наверняка прекрасно осознавала, что он ей не отец и в чём-то даже копировала меня — не чувствовала себя здесь полностью в своей тарелке. Не было в ней ни следа непосредственности или раскованности. Ребёнок чётко понимал, что он не дома.

— Вкусно, правда?

Я подхватила с блюда очередную венскую вафлю и щедро полила её шоколадным соусом. Саша доедала такую же и время от времени украдкой посматривала на меня, будто предлагала первой начать разговор.