Это длилось – минуту? Всё относительно. Казалось – вечность…

А потом браслеты на глазах стали рассыпаться, падать вниз серебристым песком. А боль продолжалась, хотя и слабела, постепенно, с каждым мгновением.

– Всё, – Данир прижал её голову к своему плечу. – Ты умница.

Он стал целовать её, не стесняясь священника – её щёки, нос, губы, слизнул соленую влагу со щеки. Это вместо обычного «Жених, можете поцеловать невесту». Священник одобрительно закивал, сказал:

– Живите долго, волк и волчица!

И ушёл, исчез в тёмном углу.

– Это всё? – Катя всхлипнула.

– Да. Ты – моя айя. Моя волчица, – он обнял её, прижал к себе, – до последнего волоска моя. Смотри, всё, что я держу сейчас в руках – только моё, целиком моё.

– А ты – только мой, целиком мой? – боль почти иссякла, но слезы ещё катились.

Наверное, это нервное…

– Безусловно, – заверил Данир. – Правда, ещё я принадлежу Маншу. Но лишь тебе как женщине, как своей волчице. И это навсегда, пока я дышу.

– Какая же я волчица, – она вздохнула. – Я должна была иначе себя вести. Да?

– Ничуть. Всё получилось хорошо. Ты – волчица. Хозяйка Манша. Так к тебе отныне и будут относиться. Не все волчицы имеют второй облик, моя.

– А священник – волк? – надо же, в ней проснулось любопытство.

– Да. Я знаю его всю жизнь.

На руке Кати теперь ясно был виден узор, ярко-красный, из волнистых линий, петелек и колечек. Как кружево. И у Данира – почти такой же.

– Наши рисунки скоро потемнеют, – пояснил Данир.

– И… что теперь?

– Теперь мы порталом отправимся домой. Чем там должны заниматься молодожёны после брачных обетов?..