– Так у нас говорят, айя Катерина, – пояснила та с улыбкой, и, с некоторой опаской взглянув на Данира, поспешно отступила за ворота.

Тот лишь дёрнул краем рта, собираясь сказать что-то, но передумал и принялся снимать сумки с лошади.

Понятно, они сейчас пойдут через портал, а лошадь останется. Но – Харрой?..

– Данир, где находится Харрой? – спросила Катя, схватив его за руку. – Далеко?

– Тебе не придется прятаться там от дождя, ещё не хватало, – он мягко освободился. – Давай поторопимся.

– Данир, айя Лидия говорила мне про Харрой, про храм в Харрое…

– А, вон оно что, – он немного удивился. – Тогда понятно. Она скучала по здешним местам. В Харрое большой храм Матери, но он кошачий, и ни с кем из нас бабушка о нём не говорила.

Они уже шли по еле заметной тропке к лесу, который покрывал весь склон горы – как почти всюду здесь. Черный зев пещеры возник неожиданно.

– Не бойся темноты, – Данир обнял её, его горячие ладони скользнули под её плащ, – я почую любую опасность, кошки отлили мне силы щедро.

Ей было не до кошмаров из темноты.

– Данир, значит, Харрой – близко?

– Верхом напрямик тропами – часа два. То есть да, близко. По дороге в карете дольше. Хочешь туда? Я потом свожу тебя… Пойдём же! – он не хотел больше отвлекаться на пустяки.

Вот погладить её ещё раз, потискать малость – это да, это он хотел.

Главное, Харрой близко. Правильно, айя Лидия говорила, что до него из столицы добираться долго – но они ведь не в столице, они в глухой глуши какой-то! И Харрой рядом. И храм там «кошачий», но её туда уже пригласили…

Айя Лидия не могла никого из «своих» послать в «кошачий» храм? А Катю могла, Катя чужачка. Неужели в этом всё дело?

Данир подхватил её на руки и так внёс в пещеру. Темнота тут же обступила, кромешная, бархатная. И слегка закружилась голова...

Именно что слегка. Там, в доме на Лесной, кружило больше.

– Всё, любовь моя. Мы на месте.

Ничего не изменилось, та же кромешная тьма вокруг. Но это уже была другая пещера в другом месте – Катя поняла это, когда оказалась снаружи. Неподалеку возвышалось одинокое здание с конусообразным верхом – как и там, где они побывали только что. Строения вокруг – маленькие, одноэтажные, всё было сложено из плоских серых камней. Окна светились, из распахнутой двери тоже лился мягкий свет.

– Нас ждут, – напомнил Данир.

Но сначала он завёл Катю в кусты и, ловко управляясь со шнурками и застёжками, помог ей переодеться в свадебное платье – то, красное с вышивкой. Заглянуть бы в зеркало!

– Ты очень красивая… моя… – он скользнул губами по её виску.

– Твоя – кто?.. – шепнула она.

Его обращение, просто «моя», теперь уже не звучало для неё так странно, как в первый день, но всё же продолжение подразумевалось, и его хотелось слышать. Моя, моя… кто?

– Моя любимая. Прекраснейшая. Самая лучшая. Моя айя. Подожди, тебе надо расплести волосы, – он занялся этим сам, пропуская пряди между пальцами.

Так приятно…

– А тебе?

Она потянулась к его волосам, но он отстранился, мотнул головой.

– Мне не надо, – и продолжил разбирать её пряди, гладя и причёсывая пальцами. – Должен тебя предупредить. Надеть брачный браслет – это не совсем то, что ты подумала. Для волчицы – это другое. Тебе на самом деле наденут на руку особый браслет, но ненадолго. Он оставит рисунок, отпечаток… вроде ожога. Похоже на тату. И мне тоже. У нас на запястьях появятся рисунки. Когда ты вернёшься в свой мир, рисунок постепенно исчезнет, года через три. Но он не помешает тебе жить, как хочешь, и выходить замуж – тоже. Понимаешь? – и отчетливая тоска в его голосе вдруг заставила её вздрогнуть.