Было беспокойно. Хотя… тут вообще беспокойно, даже после чая Турей.

– Я хочу, – с нажимом сказал Данир. – Пожалуйста, моя…

– С возвращением, айт Данир, – Турей зашла и поставила на место полные ведра. – Всё-таки собираетесь в храм сегодня? Доброго пути и большого счастья вам! А про котёнка что скажете? Это… кумат?

– Что сказать? – хмыкнул Данир, кивнув. – И везёт же мне на кошек последние дни. Как никогда…

Опять они ехали на лошади в окружении волчьей стаи. Данир посадил Катю перед собой, котёнка в корзине пристроил за спиной, а платье, завернутый в холст хлеб и остальные мелочи отправились в седельные сумки. Теперь тропа круче забирала вверх, потом вниз и снова вверх, лошадь шла медленнее, и не было даже луны в небе, лишь янтарно-зелёные огоньки возникали по разные стороны, исчезали и опять появлялись – глаза волков, Катя уже успела к ним привыкнуть. Один раз она испугалась и вскрикнула от неожиданности, когда внизу посреди тьмы шевельнулись и потянулись к ним какие-то белёсые то ли щупальца, то ли руки.

– Тихо, – Данир прижал её голову к своему плечу. – Не смотри вниз. Доверься мне. Я немного маг, всё будет хорошо.

– Что это было? – она попробовала глянуть в пропасть, на ту белую непонятность, чтобы разглядеть и успокоиться, но ладонь Данира заслонила ей глаза.

– Не надо. И не шевелись, не дёргайся. Тут нельзя пугать лошадь.

– Что это?..

– Это туман, моя. Просто туман. Мы на дольде, – он говорил тихо, его губы были возле самого её лица. – На древнем языке это значит «медленная тропа». Здесь не торопят лошадей. И не пугают их.

И она замерла, стараясь не шевелиться. Услышала, как в корзине завозился и заскулил котёнок, но быстро притих…

Место, куда они прибыли, сначала показалось небольшой деревней. С десяток низких строений, ещё несколько высоких, с конусообразными крышами – за глухим забором. Окованные железом ворота, фонарь над воротами. Волки… волков не было. Они отчего-то отстали.

– Что это? – Катя недоумённо оглядывалась.

– Кошачье святилище. Женский храм.

– М-м?.. – Катя мысленно поздравила себя с собственной недалёкостью.

Надо было расспросить Турей про местную религию, ещё со слов айи Лидии было понятно, что тут это есть и это важно. Но святилище – кошачье? Серьёзно?..

– Есть женские храмы, есть мужские. Это условно. Храм Отца и храм Матери. Мужчины заходят в женские храмы по особым праздникам. Хотя строгого запрета и нет. Но в храмы куматов волки не заходят... – он не то усмехнулся, не то оскалился, во всяком случае зубы блеснули.

Он подошёл к воротам и громко постучал. Фонарь качнулся, заметались тени. И котёнок заскрёбся в корзине и жалобно мяукнул. Ответа пришлось подождать.

– Кто том? – донеслось с той стороны.

– Открывай, кошка! – крикнул Данир. – Я Данир Саверин, хозяин Манша. У нас важное дело.

– У волков не может быть здесь дел, тем более ночью. Уходи, волк, – спокойно сказал мелодичный женский голос.

– Открывай! – Данир стукнул кулаком в дверь. – И поговорим! Ты откроешь мне ворота!

Катя не могла поверить: всегда спокойный, умный, выдержанный Данир теперь вёл себя зло и глупо! Вместо того, чтобы быть вежливым и объяснить суть проблемы.

Кажется, за воротами посовещались.

– Айт Саверин, с всем нашим уважением, ты не можешь войти в святилище. Твоя волчица тоже не может. Чти обычай, айт.

– Айя, послушайте, – крикнула раздосадованная Катя, – У нас тут котёнок, точнее, кумат, ему нужна помощь! Откройте, пожалуйста!

Ответом было долгое молчание.

– Не вмешивайся, – Данир больно сжал ей руку, но попросил своим обычным голосом, а не тем, каким говорил с женщинами из храма. – Они должны открыть мне ворота. Это моя земля. Иначе я сейчас разнесу их белым пламенем.