Питье действительно не пьянило, но успокаивало.

Большую часть времени котёнок спал в корзине, когда ненадолго просыпался – лакал молоко и ел мясо, которое Катя выудила из супа и мелко нарезала. Он явно предпочитала Катю и жался к ней, а когда та попыталась занести его в дом, испуганно вцепился в её рубашку и истошно замяукал – и было не оторвать. А пару раз он принимался с мяуканьем тереться о Катины колени и заглядывал ей в лицо, словно что-то просил – так же, как это делают все кошки.

Чудесный зверёныш, ласковый и уютный, как плюшевая игрушка. Наигравшись, «игрушка» сама уползла в корзину спать. Катя оставила корзину снаружи, у стены. А потом…

Потом что-то случилось. Котёнок проснулся с жалобным мяуканьем. Он заметался, выгибаясь, тёрся о стенки корзины – Катя его поспешно переложила на брошенное прямо на жухлую траву одеяло. Зверёнышу было больно. Помаявшись немного, он обессиленно лёг и затих, иногда вздрагивая от короткой судороги. Ранки, которые уже закрылись, снова стали кровоточить.

Турей не вмешивалась, лишь смотрела и хмурилась. И волчица, которая так и не уходила и даже не пряталась, подошла и легла у самого порога. И остальные волки, Катя видела, тоже были неподалёку.

– Что с ней, Турей, ты понимаешь? – спросила Катя. – Болезнь такая? Что?

– Вряд ли болезнь. Но пусть лучше айт Данир сам решает. Уже скоро смеркается, айя. А я пока схожу-ка за водой… – она схватила вёдра.

– Данир разбирается в болезнях кошек? Турей! – Катя преградила ей дорогу.

– Я точно в них не разбираюсь, айя. И в делах оборотней тоже. Может, это и болезнь, а может, маленький оборотень не может совершить оборот.

– Что-о?..

– Это только догадка, сохрани нас Мать. Темнеет. Айт скоро придёт…

Когда сумерки сгустились – а в горах это происходит так быстро, – Катя всё-таки переложила котёнка в корзину и внесла в дом, поставила у порога и открыла дверь, рискуя выстудить комнату. Ей пришлось почти переступить через волчицу, и вся волчья стая по-прежнему была где-то рядом.

Данир скоро пришёл.

– Привет, моя, – сказал так же ласково, как обычно.

Не подошёл обнять, просто посмотрел, и тут же безошибочно нашёл взглядом корзину с котёнком. Присел на корточки, разглядывая неожиданного гостя, потом положил на колено и осмотрел, повертел в пальцах круглую подвеску и взглянул на Катю.

– Турей проверяла на клеймо?

– Она сказала, что клейма нет. Тебе уже всё рассказали, да? Турей?

– Нет, волки. Я говорил, эти куматы рады не ставить клеймо, если удаётся. Моя, расскажи теперь ты, что случилось?

Её короткий рассказ он слушал внимательно.  Уточнил:

– Говоришь, раны были свежими и кровоточили?

Катя кивнула.

– Знак на амулете мне незнаком. Возможно, кумата поймали много раньше, где-то вдоль дороги. Просто раны уже открывались заново, когда начинался спонтанный оборот. Раны мешают, вот и не получается.

– Но ты не уверен, что это вообще… оборотень?

– Ты описала яркие признаки. И получается, что жить ему недолго, если не доставить к их знахарям.

– Это она. Кошечка.

– Вот это мне точно без разницы. Собирайся, моя. Возьми платье для храма и хлеб. У нас с тобой много дел на эту ночь.

– Мы поженимся сегодня ночью?!

– Да. Но сначала повозимся с твоим котом.

– Данир, а зачем нам вообще в храм? – тихо спросила Катя. – Мы и так вместе. Благодаря кольцу айи Лидии все и так считают меня твоей женой. Я не понимаю.

– Пока доверься мне. Только так я могу дать тебе полные права. Хочу быть уверен, что ты защищена. Жаль, но нам придётся перебраться в замок.

– Данир, но… – она сама не очень понимала, почему ей так хотелось ему возражать.