– Смотрите все! – бросил он присутствующим, которые поторопились приблизиться и обступить со всех сторон.

Старухи-куматки остались в первом ряду, и тот пожилой, что отговаривал, и дама, что сетовала на наивность Кати – перед ней расступились, пропустили…

 Кто эта дама, интересно?

– Уведи её, Кайнир, – Данир взглянул на Катю, потом на своего разговорчивого друга.

Её прогоняют?!

– Данир, пожалуйста, я хочу это видеть! Мой айт… я прошу… – она попыталась сказать, как положено, хотя кто его знает, как следовало говорить и вообще вести себя в такой ситуации!

– Ладно, – передумал он. – Приготовься меня перевязать, Кайнир.

– Я всегда готов, ты знаешь… – сразу отозвался тот, в то время как на просьбу увести Катю даже не пошевелился.

– Ты так самоуверен, мой айт, – сказала дама, которая уже начала Катю раздражать. – Не надо оскорблять Великую Мать-владычицу.

Кто это всё же такая, и где она разглядела оскорбления?!

Данир на даму не обращал внимания.

– Жизнь волчицы и кумата. Я спрашиваю, вы видите, – он взял меч и осторожно рассек себе кожу на предплечье.

Кровь потекла. Все, кажется, разом вздохнули и затаили дыхание, и Катя тоже. Данир развернул меч, чтобы было видно всем, приложил его к ранке, дав крови течь вниз по клинку, который он держал над чашей. Казалось бы, кровь должна по клинку стекать в чашу. Странный обряд. В чем смысл?..

Кровавая дорожка достигла края клинка, но в чашу не упало ни капли. Кровь… Катя глазам не верила. Кровь, казалось, впитывалась в сталь. Текли новые и новые капли – и впитывались!

– О Великая Мать, твоя воля священна! – прошептала старуха-куматка.

Обе они упали на колени и хором запели что-то заунывное и непонятное. Среди людей-волков и людей тоже некоторые становились на колени, закатывали глаза и бормотали молитвы, кто-то просто прижимал руки к груди и молчал, кто-то плакал, кто-то благодарил. Только обычные волки вели себя невозмутимо – так же сидели полукругом и ждали. И всё равно было удивительно тихо для завершения такого ритуала. Катя недоумевала – случилось хорошее или плохое? Что вообще происходит?..

И что-то изменилось. Что-то осязаемо и невозвратно изменилось – в окружающих, в Данире – кажется, он даже стал выше ростом, а его глаза – ярче, и в Кайнире – его лицо теперь не выражало сомнений, он смотрел прямо и немного восторженно, а вот дама, которая успела не понравиться Кате – она выглядела так, словно у неё что-то отобрали…

– Плохой знак, – мрачно заявила дама. – Это конец для Манша. Когда всё переворачивается – это близкий конец!

Кайнир поспешил накрыть зловещую чашу краем платка – кто знает, почему вполне красивая вещь теперь казалась Кате такой отталкивающей, – и уже бинтовал руку Данира полосой ткани, которую извлек из сумки на поясе.

– Я бы тебя попросил, айя Орна, держать при себе дурные мысли, – сказал Данир.

– Разве это не очевидно всем, кто не слеп и не глуп? – не унималась женщина. – Разве после этого у кого-то останется надежда жить на этой земле?!

– А ты случайно не мнишь себя разумнее Великой Матери, айя Орна? – уточнил Данир.

И та, уже открыв рот, тут же его закрыла.

– Лучше порадуйся за меня! – посоветовал Данир, – разве нельзя одно и то же трактовать по-разному? Развяжите их, – он показал на молодожёнов, судьба которых решалась тут столь интересным образом.

Никто и не подумал позаботиться, чтобы они оказались ближе и тоже что-то видели.

– Жемайю Кальк приказываю отправиться в святилище Уттар и служить там младшей послушницей, – сказал Данир. – А Самата Уянна – в Манш. Кмитих и Вальх, вы отвечаете за их жизни своими. Дальнейшее я решу после.