— Почему? Ты обещал всё рассказать.

— Расскажу. Пойдём в машину. Здесь холодно.

— Нет. Говори здесь, — упрямо мотает головой и отворачивается от порыва ледяного ветра с мелкой колючей крошкой.

Тяжело вздыхаю и встаю так, чтобы хоть немного закрыть её от ветра.

— Как я говорил, у Самарина проблемы в бизнесе. Ему угрожали. Но он не думал, что действовать начнут так скоро. И уж точно не предполагал, что они заявятся к нему домой. Всё произошло слишком быстро. Владимир Петрович с твоей мамой выехали незадолго до того, как в дом нагрянули гости. А когда он узнал об этом, то просил меня помочь. Я просто случайно оказался рядом, — Полина стоит, не шелохнувшись, смотря себе под ноги, — Они уже вылетели в другой город. А я им обещал помочь тебе.

— Поклянись, — тихо произносит она, а ветер уносит невнятное слово.

— Что?

— Поклянись, что ты говоришь правду! — вскидывает голову и твёрдо произносит Полина с мольбой в слезящихся глазах. — Мамой своей поклянись.

— Клянусь мамой, что говорю правду, — произношу и жду.

Полина хмурится, щурится и молчит. Протягиваю руки к колеблющейся девчонке. Не встречая сопротивления, прижимаю её трясущееся, субтильное тельце и крепко обнимаю. Она не вырывается. Наоборот, кладёт голову мне на плечо, громко шмыгая носом.

А у меня от этого наивного и детского жеста, сжимается всё внутри и тянет тупой, ноющей болью за рёбрами. И ощущаю я себя последней сволочью, жестоко обманывающей ребёнка.

6. Глава 6 Полина

Какая же я наивная полная дура! Сама понимаю и, тем не менее, до безрассудства хочу верить ему.

С мамой и Владимиром Петровичем всё в порядке. Артём пока в Питере и ничего не знает. Утром у него олимпиада. Думаю, сегодня днём с ним свяжется отец и позаботиться о сыне.

Не думала, что простые объятия могут вызывать такие сильные чувства. Странно, а раньше я и сотой доли не ощущала всего того, что чувствую сейчас. Я, конечно, обнималась с мальчишками и даже целовалась, но всё это было как-то блёкло и нелепо.

А в его крепких объятиях, оказывается, так спокойно, что мне совершенно не хочется, чтобы он их размыкал. И пахнет от него так вкусно. Глубже зарываюсь носом в его распахнутую куртку, вдыхая так глубоко, как только позволяют лёгкие. А на задворках сознания мелькает мысль:

Интересно, а Дима также приятно пахнет?

Сейчас же рядом с Хилым я даже холода не ощущаю. И неожиданно ветер стих. Или, может, это он так умело меня от него закрывает. Хотя он не такой уж и высокий, скорее среднего роста и не качок. Но под тканью свитера я отчётливо чувствую такие твёрдые мышцы, что если бы не жар, исходивший от его тела, то подумала бы, что обнимаю статую.

— Полин, пойдём в машину, — слышу его тихий голос где-то сверху над ухом.

Киваю и нехотя отстраняюсь. Ледяной ветер мгновенно окутывает и врывается под свободную куртку, обсыпая мою кожу тысячью мурашек. Зябко ёжусь и поправляю съехавшую шапку. Хилый отряхивает с меня снег, поднимает мой рюкзак и мягко, но настойчиво ведёт к машине. Открывает заднюю дверь. Устало плюхаюсь на сидение, наклоняюсь и снова выгребаю снег из кроссовок. Ноги мокрые насквозь.

Он включает радио и убавляет его. Весёлую новогоднюю песню чуть слышно, но этот непринуждённый фон немного снимает напряжение. Жуткий страх и паника отступают, удаётся даже чуть-чуть расслабиться и успокоиться.

Немного погодя, он и правда сворачивает на заправку. Останавливается и поворачивается ко мне.

— Полина, ты помнишь, тебе нельзя выходи́ть. Тебе что-нибудь нужно?

В свете ламп на заправке, я вижу его достаточно хорошо. Тёмные волосы взъерошены и кое-где мокрые от растаявшего снега. А внимательный, почти немигающий взгляд кажется чёрным и пугающим. Заметный даже в потёмках небольшой рваный шрам над левой тёмной бровью добавляет ещё больше опасности в его облик. А голос, наоборот, настолько приятный слуху и кажется знакомым, что быстро располагает к его обладателю.